|
Омега-3 полиненасыщенные жирные кислоты и польза для женского организма. Читайте на PBHdaily. . 11 книг по психологии, которые стоит прочитать каждому
|
«Преступления ненависти» являются поведенческим аспектом предубеждённости. Они показывают, что преступники делят окружающих на два класса: свой и чужой, который можно ненавидеть и в отношении которого можно и нужно совершать насильственные действия. Психологические особенности личности, которая может совершить преступление ненависти, проявляются в склонности к генерализации и переносу собственной враждебности на «иного», не похожего на неё. Убеждения преступников коррекции практически не поддаются, но на людей, симпатизирующих им и формирующих мир, в котором «преступления ненависти» зарождаются, влиять можно и необходимо. С. Ениколопов, Н. Мешкова Рост «преступлений ненависти» заставляет задуматься о природе, причинах и значении этого проявления социального насилия. Большинство авторов согласны с тем, что причины подобных преступлений комплексны и не могут быть сведены к какому-то единственному фактору. Термин «преступление ненависти» впервые был применен журналистами в 80-х годах прошлого века в США относительно серии инцидентов, направленных против евреев, азиатов и афроамериканцев. Обычно он употребляется в отношении деструктивного, незаконного, насильственного поведения, мотивированного предубеждённостью или ненавистью. Жертвами подобных преступлений становятся люди, отличающиеся от преступников расовой, этнической, религиозной принадлежностью, сексуальной ориентацией или имеющие физические недостатки. Выделение преступлений, совершённых на основе предубеждённости, в отдельный класс целесообразно с нескольких точек зрения. Во-первых, с точки зрения профилактики и борьбы с такими правонарушениями. Во-вторых, с точки зрения влияния на жертву. Наблюдения западных психологов показывают, что жертвы преступлений ненависти более травматизированы и дольше находятся в состоянии дистресса, чем жертвы преступлений, не основанных на предубеждённости. В-третьих, такие преступления часто рассматриваются как послание целой группе, к которой принадлежит жертва, что инициирует ответное насилие. (Так, корреляция между преступлениями ненависти по отношению к чёрным и белым в Нью-Йорке равна 0,58). В-четвёртых, когда на подобные преступления нет реакции со стороны общества и закона, преступники воспринимают своё поведение как приемлемое и даже, возможно, как приветствуемое и возобновляют атаки на своих жертв. При таких обстоятельствах отсутствие реакции на преступления ненависти, а также их замалчивание можно квалифицировать как призыв к насилию. Судебные процессы по убийствам, совершаемым в Российской Федерации по расовому и национальному признаку, демонстрируют слабость законодательно-правовой базы. Ситуация осложняется еще и тем, что у сотрудников правоохранительных органов отсутствуют специальные знания, а полноценная экспертиза для преступлений на почве этнической ненависти не сформирована. Проблемы такого рода не могут быть решены без привлечения специалистов разных профессий. Опыт, накопленный по проблеме предубеждённости и преступлений ненависти, освещен в представляемом материале. Виды преступлений ненависти и их экспертиза. В психологической литературе выделяются следующие виды преступлений, совершённых на почве ненависти: 1) по цели, в отношении которой было совершено преступление — личность или собственность; 2) по группе, к которой принадлежит жертва (раса, этнос, сексуальная ориентация, религия, лица с физическими недостатками); 3) по виду насилия — реактивное или инструментальное; 4) по мотивации преступника — поиск острых ощущений, защита сфер влияния и собственного образа жизни, миссия («очищение мира от зла»), ответная (на оскорбления в адрес собственной группы), репрессивная (защита собственной группы от влияния других и «деградации»), повышение самооценки в собственных глазах или глазах сверстников, страх или презрение к группе жертвы, а также для примера (чтоб другим неповадно было); 5) по месту совершённого преступления — по соседству или далеко от места проживания преступника, на территории жертвы или преступника; 6) по количеству преступников — групповые и совершённые одиночками. Выделенные виды чрезвычайно важны для профилактики, раскрытия и экспертизы преступлений ненависти. Опыт иностранных коллег показывает, что преступления, жертвами которых становятся гомосексуалисты, обычно: а) совершает группа подростков в местах, далеких от собственного проживания в поиске острых ощущений, б) совершаются в местах толерантного к ним соседства, а не враждебного, где риск насилия гораздо выше. Репрессивная защита собственной группы от влияния других и деградации совершается, как правило, одиночками. Подростки не совершают преступления с мотивацией «очищения мира от зла». Преступления против мигрантов чужой национальности или расы совершаются соседями. При сильном общественном резонансе мотивированные поиском острых ощущений преступления не совершаются вторично, но это совершенно не относится к мотивации защиты и миссии. В поисках причин, обусловливающих «преступления ненависти», не стоит забывать, что, как правило, утверждение существования таких причин, оправдывающих действия преступников, является частью их стратегии. Однако мотивы не всегда осознаются или часто скрываются преступниками, что вызывает трудности экспертизы преступлений ненависти. Это характерно для подростков, объясняющих преступления шалостью и проказой и отрицающих наличие неприязни к жертве. По оценкам западных психологов неосознаваемость мотива делает преступления ненависти недоказуемыми. В таких случаях квалификация преступления как мотивированного предубеждённостью может происходить по другим факторам, например, по типу жертвы, отсутствия мотива воровства или виду насилия. Связь между предубеждённостью и инструментальной агрессией подчеркивается многими заторами и особенно при наблюдениях «горячих» аспектов межгрупповых отношений. Преступления ненависти инструментальны по своей природе. Они планируемы и умышленны, о чем свидетельствует использование оружия преступниками, осуществляются в отношении жертв-незнакомцев и имеют цель. Другим существенным фактором при экспертизе преступлений ненависти является выявление предубеждённости к группе, к которой принадлежит жертва. В западной практике это осуществляется с помощью определённых психологических методик либо по наличию индикаторов предубеждённости. К таким индикаторам относятся определенного рода символика, татуировки, граффити, письменные угрозы, плакаты, использование словесных эпитетов ненависти во время совершения преступления. Присутствие подобных индикаторов является отягчающим обстоятельством. Учитывая, что в российской практике большинство из них сами нуждаются в собственной проверке и могут рассматриваться как отдельное правонарушение — призыв к ненависти, выявление наличия предубеждённости представляется важным моментом для экспертизы преступлений ненависти. Однако на этом пути существует ряд сложностей. Несмотря на более чем полувековую историю изучения предубеждённости, в западной психологии не существует единого толкования самого термина, с которым были бы согласны все исследователи. Остаются открытыми вопросы, связанные с генезисом предубеждённости. Интерес к этому явлению в отечественной науке возник совсем недавно. Анализ западной литературы показывает, что предубеждённость тесно связана с враждебностью личности и представляет собой враждебное, негативное отношение к какой-либо группе. В научной практике используется классификация предубеждённости по группам, к которым принадлежат мишени: расизм, этническая, сексизм и т.д. Каждый из видов имеет свои особенности, но общим звеном в них является ненависть к «иному». На уровне мотивации индивида можно выделить три вида подобного отношения: 1) осознаваемое и декларируемое вербально, 2) подавляемое и выявляемое только на неосознаваемом уровне и 3) неосознанное. Используемые специалистами методы определения предубеждённости не всегда точно показывают её наличие и не защищены от влияния социальной желательности в ответах испытуемых. Вышеназванных недостатков лишены методики экспериментальной психосемантики. К этой группе относится семантический дифференциал, хорошо зарекомендовавший себя при исследовании враждебности в отечественной психологии. К преимуществам семантического дифференциала следует отнести: а) возможность одновременного предъявления испытуемым разных стимулов-мишеней, и б) способность определить наличие любого из выделенных нами видов предубеждённости. Теории, объясняющие преступления ненависти. Существующие в западной психологии уровни анализа преступлений ненависти позволяют выделить историко-культурные, социально-психологические, экономические и политические условия, при которых осуществлялись преступления. К таким условиям относятся следующие: 1. Групповая динамика. Она объясняет, как конформизм, давление сверстников, групповые нормы, молодёжные субкультуры, интернет и СМИ способствуют проявлению предубеждённости в насилии. 2. Фрустрация, вызванная экономическими изменениями, и борьба за ресурсы. К теориям этого уровня относятся теории социального контроля, социального движения и демографическая 3. Политическая борьба за власть. Ограничения этих теорий состоят в том, что они объясняют какое-либо одно конкретное событие, и их нельзя распространить на все преступления ненависти. Например, было выяснено, что нет связи между выступлениями против иностранцев и уровнем безработицы. В то же время связь между количеством иммигрантов и совершенными преступлениями выявляется не во всех местах, где процентное соотношение иностранцев достигает критического уровня, при котором начинают совершаться преступления. Выходом из подобного тупика, позволяющим не только описывать события, но и предсказывать их, нам представляется психологический уровень анализа преступлений, который позволяет выявить психологические характеристики личности, способствующие подверженности влиянию антидемократической пропаганды, а также внешних воздействий или ограничений, затрагивающих экономическое или социальное положение человека. Анализ совершённых за рубежом преступлений ненависти позволяет составить социально-психологический профиль преступников: 1. Обычно это люди из неблагоприятных или неполных семей, не получившие высшего образования, с непрочными или неустойчивыми социальными связями, с академической неуспеваемостью. 2. Не все преступники являются психопатами, т. е. обладающими таким набором качеств, как эгоцентризм, безответственность, импульсивность, отсутствие эмпатии, принципов и норм. 3. Они более других слоев населения озабочены смешением рас, иммиграцией и сменой гендерных ролей. Как видно, преступники обладают психологическими характеристиками, которые встречаются у нормальных людей. Данное обстоятельство затрудняет их дифференцирование и создает определенные трудности в организации превентивных мер. Многие исследователи считают, что их отличительной чертой являются фанатизм и ненависть к тому, кого они воспринимают как врага. По мнению М.Тейлора, для террористов-фанатиков характерно нежелание идти на компромисс, пренебрежение к чужим взглядам, тенденция видеть вещи в чёрно-белых тонах, ригидность суждений. Названные когнитивные черты обнаруживают сходство между фанатизмом, авторитаризмом, предубеждением и фундаментализмом. Существенное различие между этими категориями проявляется в том значении, которое они имеют для социума. Исторические события показывают, что каждая их них опасна по-своему и вносит свой вклад в поведение личности. Фанатизм опасен страстной преданностью собственным убеждениям, соединенной с крайней нетерпимостью к чужим взглядам и стремлениям. Этнические чистки в Косово проводились национальной сербской организацией, созданной из футбольных фанатов. Это показывает, что футбольный фанатизм заслуживает более пристального внимания и не такое безобидное явление, каким кажется на первый взгляд. Опасность авторитаризма состоит в подверженности личности любому сильному влиянию и чувствительность к различного рода угрозам, в том числе несуществующим. Идеология фундаментализма оправдывает насилие как необходимое средство и моральное обязательство в борьбе за светлое будущее. В такой системе ценностей индивид стоит ниже общества и потребности социума важнее всех его желаний. Функция предубеждённости состоит в том, что она намечает мишени для канализации агрессии и предоставляет жертву для насилия. Насильственные действия, осуществлявшиеся в разных культурологических условиях (Турция, Германия, Югославия, Камбоджа), имеют общий фактор — предубеждённость к тем группам, в отношении которых они осуществлялись. Crandall & Eshleman, ссылаясь на исследования других авторов, пишут о том, что предубеждённость имеет мотивацию. Так, когда люди встречают мишень их предубеждённости или думают о ней, у них возникает напряжённость, и это состояние может стать призывом к действию. Исследования показывают, что поведенческие стратегии (от избегания до нападения) в отношении аут-группы выбираются в зависимости от создаваемого этой этой группой (об этой группе) образа. В «преступлениях ненависти» существует опасность повторной виктимизации жертв. Происходит это из-за предубежденности, испытываемой к группе жертвы полицейскими. Она мешает созданию обстановки доверительности и конфиденциальности при первичных беседах с пострадавшими и в ходе расследования. J. Leyens с коллегами обнаружили, что люди неохотно помогают представителям других групп, демонстрирующим вторичные эмоции и нуждающимся в помощи, и даже избегают их. Исследования западных психологов демонстрируют наличие предубеждённости у большого количества испытуемых. За время изучения этого явления было выдвинуто много теорий, среди которых авторитаризм, теория социальной идентичности и др. Современные работы по проблематике предубеждённости расширили спектр психологических характеристик предубежденной личности. Психологические характеристики современной предубеждённой личности. «Преступления ненависти» — это острая форма проявления межгрупповых отношений. Исследования показывают, что особенно значимыми для индивидов, вовлечённых в межгрупповые отношения, являются ценности власти и безопасности. Согласно концепции D’Andre и Strauss, в ценностях и социальных аттитюдах выражаются мотивационные цели, активируемые картиной мира индивида и его личностными качествами (конформность и ригидность). Эта концепция была использована J. Duckitt с коллегами в исследовании предубежденности у авторитарных личностей и личностей, ориентированных на социальное доминирование референтной группы. Восприятие угрозы ценностям власти и безопасности выразилось в разном отношении к аут-группам и сопровождалось разными аффективными реакциями. Учитывая роль эмоциональных процессов в регуляции поведения человека, выявление стимулов негативных эмоциональных реакций представляется особенно важным. У авторитарных людей подобным стимулом стала угроза ценностям. Исследования показывают, что источником негативных реакций является новое и незнакомое. G. Herek обнаружил наибольшую враждебность к гомосексуалистам у тех людей, которые не имели опыта знакомства и общения с ними.Подобного рода исследования на других мишенях не проводились, а существующих явно недостаточно для объяснения предубеждённости новизной стимула. Продолжением работы в этом направлении нам видится выявление психологических характеристик личности — медиаторов враждебного отношения к новым мишеням. Разнообразие и степень аффективных реакций находятся в прямой зависимости от норм и ценностей, принятых обществом и разделяемых группой, с которой идентифицирует себя индивид. Как оказалось, нарушители консервативных ценностей протестантской этики (трудолюбия, самоуверенности, дисциплинированности) вызывают сильный негативный аффект в виде враждебности, отвращения, презрения. Эгалитарные же ценности (желание быть непредубежденным, равенства возможностей и социальной справедливости) сочетаются с легким дискомфортом и. беспокойством в отношении представителя другой расы. Исследования P. Glick и его коллег в области сексизма показали, что угроза статусу и власти вызывает враждебные реакции у мужчин. Аффект, вызываемый угрозой личностным ценностям, зависит от того, насколько значима эта ценность и не является ли она сверхценным образованием (СЦО). Под термином «сверхценные идеи» следует понимать ошибочные либо односторонние суждения или группы суждений, которые вследствие своей резкой аффективной окраски получают перевес над всеми остальными идеями, причем доминирующее значение этих идей держится в течение длительного времени. Они занимают промежуточное место между навязчивыми и бредовыми идеями. Возникают эти идеи не против желания субъекта, а в силу его аффективной потребности в них. Сверхценные мысли — это глубокое убеждение, которое человек ценит, которым он дорожит. Формальные механизмы мышления при сверхценных идеях не нарушаются. Согласно распространенному среди исследователей мнению, основными качественными характеристиками СЦО являются: высокая степень выраженности аффекта и их доминирующее (либо центральное) положение во всей душевной жизни, определяющие поведение субъекта в ущерб другим целям и интересам личности. Одним из основных качественных параметров, раскрывающих психологическое содержание психопатологического феномена СЦО, является избыточное ценностно-смысловое опосредование деятельности в ущерб её произвольности, неизбежно приводящее к искажению реальности и ущемлению возможностей личностного развития. Примерами сверхценностного образования могут служить фундаменталистская и националистическая идеологии. Идеология представляет собой целостную систему убеждений, которая дает социальной группе рациональное обоснование своего происхождения, существования и целей, на которые она вдохновляет, а также средств для достижения этих целей. Потенциально присущими всем идеологиям крайностями являются паранойяльные и нарциссические аспекты. У фундаменталистских идеологий, находящихся на паранойяльном полюсе, можно обнаружить такие типичные характеристики, как разделение мира на праведных и неверных, необходимость уничтожать последних, обещание светлого будущего. Сторонники подобных идеологий склонны к ненависти и жестокости. Они чувствуют себя вправе убивать невинных обывателей и испытывают при этом удовлетворение от сознания выполненного морального долга. Другим примером СЦО является маскулинная идеология. В соответствии с этой системой суждений одобряются нормы мужских ролевых функций, предписывающие жесткость поведения и статус, приветствуется соответствие тендерным ролевым ожиданиям и отвергается фемининность у мужчин. Было выяснено, что психологическими характеристиками, способствующими принятию такой идеологии, являются расхождения в полоролевой Я-концепции: 1) между актуальным Я и каким должен быть, и 2) между идеальным желаемым маскулинным Я и нежелаемым фемининным. Расхождения между составляющими Я-концепции в сочетании со значимостью маскулинности в собственной идентичности сопровождаются специфическими аффективными состояниями у гетеросексуальных мужчин, в том числе враждебностью к гомосексуалистам и женщинам, а также гомофобией. В современной клинической психологии, к сожалению, не существует общепринятой модели СЦО. Экспериментальных исследований связи СЦО с фанатизмом, предубеждённостью и агрессией крайне мало. В нашем исследовании приняла участие группа, позиционирующая себя как «скинхеды» (10 человек) и члены движения «Русское Национальное Единство» (10 человек). Известно, что субкультура скинхедов и движение РНЕ имеют сходство, проявляющееся в националистической направленности идеологии, разделяемой их членами. Сравнительный анализ с другими испытуемыми позволил выявить психологические характеристики представителей этой группы (далее «экспериментальная группа»), отличающие их от «не идеологизированных обывателей» мужчин и женщин (далее «контрольная группа»). Для этой цели были выбраны следующие методики: 1. Методика определения агрессии А. Басса и М. Перри для измерения враждебности, гнева и физической агрессии, важной характеристикой которой является обнаруженная связь между самоотчетом о склонности к агрессии и реальным агрессивно-насильственным поведением. 2. «Шкала базисных убеждений» Р. Яноф-Бульман, позволяющая выделить компоненты картины мира испытуемых, в том числе их представления о благожелательности окружающего мира и людей, а также о себе самом. 3. Методики МиФ для установления индивидуальной степени выраженности феминности и маскулинности, а также определения субъективного отношения личности к уровню развития этих черт у себя. 4. Опросник ТО-125 С. Р. Клонинджера, предназначенный для описания генетически заданных черт темперамента и социально обусловленных черт характера. 5. Личностный дифференциал для изучения определенных свойств личности, её самосознания и межличностных отношений. 6. Вопросник диагностики враждебности Кука-Медли. Факторный анализ переменных всех перечисленных методик выявил пространственную модель, образованную двумя биполярными и одной однополярной осями. Они включают следующие переменные: 1) самонаправленность-настороженность, 2) агрессия, маскулинность, сила-эмоциональное принятие себя, уверенность в благожелательности окружающего мира и других людей, фемининность, 3) картина мира с наибольшей факторной нагрузкой переменной «самоценность», означающей убеждение индивида в том, что он хороший и достойный человек. По вычисленным значениям факторных осей экспериментальная группа отличается от контрольной группы мужчин высоким значением маскулинизации собственного образа и показателями агрессии, а от генеральной выборки — большим показателем настороженности и низким значением по оси «самоценность». Были выявлены значимые различия между экспериментальной и генеральной совокупностью. Значения по параметрам поиска новизны, агрессии, гневу, враждебности, настороженности у экспериментальной группы выше, чем у генеральной совокупности, а по факторам сотрудничества, избегания вреда, самотрансцендентности, самоценности, убеждённости в благожелательности окружающего мира и эмоциональном принятие себя — ниже. Средне-групповое значение переменной «сотрудничество» в этой группе ниже нормативного значения. По показателям маскулинности мужчины контрольной группы имеют значимо отличающиеся более низкие показатели, а по фемининности — более высокие по сравнению с экспериментальной группой. Интересно, что фемининные качества в собственной идентичности не отвергаются обеими группами мужчин. Расшифровка шкал, с помощью которых измерялись все вышеназванные переменные, позволяет составить психологический портрет испытуемых скинхедов и членов РНЕ. Шкалы «настороженность» W. Cook & D. Medley и «враждебность» А. Басса и М. Перри включают в себя такие характеристики, как паранойяльные тенденции, мнительность, подозрительность. Невысокая склонность к сотрудничеству характеризует личность эгоцентричную, агрессивную и враждебно настроенную по отношению к другим. У подобных людей отсутствуют терпимость и интерес к делам других. Они мстительны и стремятся к самовыгоде. Низкие значения социально обусловленного фактора «самотрансцендентность» присутствуют у личности с ригидными границами Я, с примитивным и поверхностным осознанием себя. У такой личности отсутствует духовность, для неё важнее силовые характеристики. Такие люди склонны к формированию «враждебной» картины мира: они убеждены, что окружающий мир и люди враждебны, но и себя они отвергают, так как не уверены в собственной ценности. Высокие показатели поиска новизны и низкие избегания вреда как характеристики темперамента говорят о склонности к поиску острых ощущений и антисоциальному поведению. Вышеперечисленные качества, помноженные на повышенный уровень агрессии, показывают, что данная группа скинхедов и РНЕ — группа «социального риска», которая не должна оставаться без внимания и контроля со стороны правоохранительных органов. «Преступления ненависти» являются поведенческим аспектом предубеждённости. Они показывают, что преступники делят окружающих на два класса: свой и чужой, который можно ненавидеть и в отношении которого можно и нужно совершать насильственные действия. Психологические особенности личности, которая может совершить преступление ненависти, проявляются в склонности к генерализации и опредмечиванию собственной враждебности на «иного», не похожего на неё. Убеждения преступников коррекции практически не поддаются, но на людей, симпатизирующих им и формирующих мир, в котором «преступления ненависти» зарождаются, влиять можно и необходимо. Библиография Green D.P., McFalls L.H., and Smith J.K. HATE CRIME: An Emergent Research Agenda Ашш // Rev. Sociol. — 2001. — № 27. — P. 479—504; Hate crime: delivering quality service-march 2005; Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. — Psychology, Public Policy, and Law. - 2004. - Vol. 10. - №. 3. - P. 250-29. Herek G., Gillis R., & Cogan J. Psychological sequelae of hate crime victimization among lesbian, gay, and bisexual adults. // Journal of Consulting and Clinical Psychology. — 1999 — № 67. — P. 945—951; McDevitt J. Plenary keynote address. Paper presented at the Meeting of Hate Crimes: Research, Policy and Action. — Los Angeles — 1999: McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. //Journal of Social Issues — 2002— № 58 — P. 303—318; Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy, and Law - 2004- Vol. 10. - №. 3. P. 250-292. Green D.P, Strolovitch D.Z, Wong J.S. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime.//Am.J. Sociol. – 1998 - №104 (2) - P. 372-403. Sullaway М. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy and Law. - 2004. - Vol. 10. - № 3. - P. 250-292. Cornell D. G., Warren J., Hawk G., Stafford E., Oram G., & Pine D. Psychopathy in instrumental and reactive violent offenders. // Journal of Consulting and Clinical Psychology. — 1996. — № 64. — P. 783-790. Levin J., McDevitt J. The research needed to understand hate crime. The Chronicle of Higher Education. - 1995. - № 41(47), Bl-2; McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. // Journal of Social Issues. - 2002. - № 58. — P. 303—318. Levin J., McDevitt J. Hate Crime: The Rising Tide of Bigotry and Bloodshed. - New York -1993. Green D.P., McFalls L.H., and Smith J.K. HATE CRIME: An Emergent Research Agenda // Annu. Rev. Sociol. - 2001. - № 27. - P. 479-504. Dunbar E., King T. & Umemoto K. Geo-mapping hate crimes and aggression analysis: Partnering behavioral science with law enforcement. // Paper presented at the 107th Annual Convention of the American Psychological Association. — Boston. — 1999; McDevitt J., Levin J. & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. // Journal of Social Issues. - 2002. - № 58. - P. 303-318. McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. //Journal of Social Issues. - 2002. - № 58. - P. 303-318. Green D.P., McFalls L.H., and Smith J.K. HATE CRIME: An Emergent Research Agenda // Annu. Rev. Sociol. - 2001. - №27. - P. 479-504. McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. //Journal of Social Issues. - 2002. - № 58. - P. 303-318. Green D.P, Strolovitch D.Z, Wong J.S. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // Am. J. Sociol. - 1998b. - № 104(2) - P. 372-403; Green D. P., Abelson R. P., & Gamett M. The distinctive political views of hate crime perpetrators and white supremacists. - New York. - 1999. - In D. Prentice & D. Miller (Eds.). Cultural divides: Understanding and overcoming group conflict (pp. 429—464); Green D. P., Glaser J., & Rich A. Erom lynching to gay bashing: The elusive connection between economic conditions and hate crime. //Journal of Personality and Social Psychology. — 1998-PP. 75, 82-92; Green D. P.. Strolovitch D, & Wong J. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // American Journal of Sociology. — 1998. — PP. 104,372—403; Krueger A.B., Pischke J. Astatistical analysis of crime against foreigners in Germany. // J. Hum. Resour. - 1997. - № 32. - PP. 182-209; Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy, and Law. - 2004. - Vol. 10. - №. 3. - PP. 250-292; Umemoto K., & Mikami С. K. A profile of race-bias hate crimes in Los Angeles County. // Western Criminology Review. — 2000. — №2. Retrieved from http://wcr.sonoma.edu/v2n2/umemoto.html McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. // Journal of Social Issues. - 2002. - №58. - PP. 303-318. Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy, and Law. - 2004. - Vol. 10. - №.3. - PP. 250-292. Levin J, McDevitt J. Hate Crime: The Rising Tide of Bigotry and Bloodshed. — New-York. - 1993. Hate Crimes Violence. 106th Congress, 1st session (August 4,1999). (testimony of Heidi M. Hurd). [Retrieved July 9, 2001 from www.house.gov/judiciary/hurd0804.htm|; Morsch J. The problem of motive iu hate crimes: The argument against presumptions of racial motivation. //Journal of Criminal law and Criminology. - 1991.-№82,- P. 659. Dunbar E. Signs and cultural messages of bias motivated crimes: Analysis of the hate component of intergroup violence. In H. Giles (Ed. 2002); Law enforcement, communication and the community. Amsterdam, the Netherlands: John Benjamins; Dunbar E., King Т., & Umemoto K. Geo-mapping hate crimes and aggression analysis: Partnering behavioral science with law enforcement. Paper presented at the 107th Annual Convention of the American Psychological Association- - Boston. - 1999; Dunbar E., Quinones J., & Crevecoeur D. A. (in press). Assessment of hate crime offenders: The role of bias intent in examining violence risk. //Journal of Forensic Psychology Practice; Dunbar E., Sullaway M., & Krop H. Behavioral, psychometric and diagnostic characteristics of bias-motivated homicide offenders. // Paper presented at the 108th Annual Convention of the American Psychological Association, -Washington. - 2000. Staub E. Torture: Psychological and cultural origins. In R. D. Crelinsten & A. P. Schmid (Eds.)The politics of pai1: Torturers and their masters (PP. 99-111). Boulder. - 1995; Staub E. Cultural-societal roots violence: The examples of genocidal violence and of contemporary youth violence in the United States. // American Psychologist. - 1996. —№51. — PP.117—132; Staub E. The origins and Prevention of genocide, mass killing, and other collective vio-lence! // Peace and Conflict: Journal of Peace Psychology. - 1999. - №5 - PP. 303-336; Staub E. Genocide and mass killing: Origins, prevention, healing, and reconciliation. // Political Psychology. - 2000. - **2. - PP. 367-382; Sternberg R.J. A Duplex Theory of Hate: Development and Аррlication to Terrorism, Massacres, and Genocide. // Review of General Psychology. - 2003. - 7 - №. 3. - PP. 299-328. Cornell D. G., Warren J., Hawk G., Stafford E., Oram G., & Pine D. Psychopathy in instrumental and reactiv violent offenders. // Journal of Consulting and Clinical Psychology -1996. - №64. - PP. 783-790. Dunbar E., Sullaway M. &Krop H. Behavioral, psychometric and diagnostic characteristics of bias-motivated homicide offenders. /Paper presented at the 108th Annual Convention of the American Psychological Association. - Washington. - 2000. Ениколопов С.Н., Мешкова Н.В. Направления исследования предубежденности в современной психологии./ Толерантность в подростковой и молодежной среде. Труды по социологии образования. Т.1Х. Вып. XVI / Под ред. B.C. Собкина. — М., 2004.-С. 50-71. Ениколопов С.Л., Мешкова H.li. Направления исследования предубежденности в западной психологии межгрупповых отношений. // Вопросы психологии. — 2007. — Ml. — С. 148-158. Охматовская А.О. Психологические особенности враждебности у больных психосоматическим заболеванием (бронхиальная астма). Дис. канд. психолог, наук. — М. - 2001. Wahl P. "Wenn die Jungs mal loslcgen": Anmerkungen zur Cliquen-Dynamik. // In Jahrbuch fur Rechts- und Kriminalsoziologie 96. / Ed. J Kersten, II Steinert. —Baden-Baden, 1997 — PP. 77—84; Erb R. Auslanderfeindschaft und Jugend(gruppen)gewalt in den neuen Bundeslandern. Int. Schulb.forsch. - 1993. - №15. - PP. 105-120. Kleg M. Hate Prejudice and Racism. — Albany. — 1993. Hamm M.S. 1994b. A modified social control theory of terrorism: an empirical and ethnographic assessment of the American neo-Nazi skinheads. — 1994a. — PP. 105—49. Esser F, Brosius HB. Eskalation durch Berichterstattung? Massenmedien und fremdenfeindliche Gewalt. — Wiesbaden, 1996. Television as arsonist? The spread of right-wing violence in Germany. /Eur. J. Commun. — №11(2). — PP. 235-601995; Weiss HJ. Gewalt von Rechts, (k)ein Fernsehthema. — Opladen — 1996. Explaining the rise of racist and extreme right violence in Western Europe: grievances or opportunities? — Eur. J.Polit. Res 1993, № 30. - PP.185-216. Hamm M.S. 1994b. A modified social control theory of terrorism: an empirical and ethnographic assessment of the American neo-Nazi skinheads. — See Hamm, 1994a. — PP. 105-149. Karapin R. Explaining the surge in rightwing violence by German youth. — New York, 1996; Koopmans R. Explaining the rise of racist and extreme right violence in Western Europe: grievances or opportunities?// Eur. J.Polit. - 1996 — Res. 30. —PP. 185—216. Strolovitch D., & WongJ. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // American Journal of Sociology. —1998.— №104. — PP. 372—403. Koopmans R. Explaining the rise of racist and extreme right violence in Western Europe: grievances or opportunities? // Eur. J.Polit Res. 30. — 1996 — PP. 185—216. Kmeger AB, Pischke J. Astatistical analysis of crime against foreigners in Germany. // J. Hum. Resour. - 1997 - №32 -PP. 182-209. Green D.P., Strolovitch D.Z., Wong J.S. 1998b. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // Am. J. Sociol - №104(2). - PP. 372-403. Ezekial R. The racist mind: Portraits of American neo-nazis and klansmen. — New York, 1995. Turpin-Petrosino C. Hateful sirens ... Who hears their song? An examination of student attitudes toward hate groups and affiliation potential. //Journal of Social Issues. — 2002. — №58.-PP. 281-302. Green D. P., Strolovitch D., & WongJ. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // American Journal of Sociology — 1998. — №104. — PP. 372—403. Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy, and Law. - 2004. - Vol. 10. - № 3. - PP. 250-292. Taylor, M. and Ryan H. Fanaticism, Political Suicide and Terrorism. // Terrorism 11,- 1988.-№ 2. - PP. 91-111; Taylor, M. The Terrorist. - London, 1988. Агеев B.C. Межгрушювое взаимодействие: социально-психологические проблемы. - М - 1990. Ениколопов СИ., Мешкова Н.В. Направления исследования предубежденности в западной психологии межгрупповых отношений. // Вопросы психологии. — 2007. — №1.- С. 148-158. Kemberg О. Sanctioned social violence: A psvchoanalytic view. // International Journal of Psychoanalysis. - 200.». -№ 84. - PP. 4, 953-9(58. Ениколопов C.H., Мешкова H.li. Направления исследования предубежденности в западной психологии межгрушювых отношений. // Вопросы психологии. — 2007. — №1. —С.148—158. Crandall C.S., Eshleman A. A justification-suppression model of the expression and experience of prejudice. // Psychological bulletin. — 2003. — Vol. 129. — № 3. — PP. 414— 446. Cornell D. G.. Warren J., Hawk G., Stafford E., Oram G., & Pine D. Psychopathy in instrumental and reactive violent offenders. // Journal of Consulting and Clinical Psychology — 1996. - №64. - PP. 783-790. Hate crime: delivering quality service. — March 2005. Leyem J-P., Cortes В., Demoulin S., Dovidio J.F., Fiske ST., Gaunt R., Paladino M-P., Rodriges-TorresA., VaesJ. Emotional prejudice: Essentialism and nationalism. The 2002 Tajfel lecture. // European journal of social psychology. - 2003. - № 33. - PP. 703-717. Duckitt J., Wagner С, llhuize du Plessis, Birum I. The psychological Bases of ideology and prejudice: Testing a dual process model. //Journal of Personality and Social Psychology. — 2002. - № 83. - PP.75-93. Crandall C.S., Eshleman A. A justification-suppression model of the expression and experience of prejudice. // Psychological bulletin. — 200.4. — vol. 129. — №3. — PP. 414— 446. Herek G.M. Stigma, prejudice, and violence against lesbians and gay men. // In J. Gonsiorek & J. Weinrich (Eds.). Homosexuality: Research implications for public policy (PP. 60-80).- 1991. Dunbar, E., Quinones, J., & Crevecoeur, D. A. (in press). Assessment of hate crime offenders: The role of bias intent in examining violence risk. // Journal of Forensic Psychology Practice. Sears D.O., Henry P.J. The origins of symbolic racism. // Journal of personality and social psychology. - 2003. - №85. - PP. 259-275. Nail P. R., Harton Н. С, & Decker В. P. Political orientation and modern versus aversive racism: Tests of Dovidio and Gaertners integrated model. //Journal of Personality and Social Psychology. - 2003. - № 84. - PP. 754-770; Crandall C.S., Eshlernan A. A justification-suppression model of the expression and experience of prejudice. // Psychological bulletin. — 2003. - vol. 129. - №3. - PP. 414-446. Glick P. etal. Beyond prejudice as simple antipathy: hostile and benevolent sexism across cultures. //Journal of personality and social psychology. — 2000. — №79. - PP. 763—775. Kemberg O. Sanctioned social violence: A psychoanalytic view. // International Journal of Psychoanalysis. - 2003. - № 84. - PP. 4, 953-968. Theodore P.S. & Basow S.A. Heterosexual masculinity and homophobia: a reaction to the self? //Journal of homosexuality. - 2000. - № 40. - PP. 31 - 48. Kiliansky S. Explaining heterosexual mens attitudes toward women and gay men: the theory of exclusively masculine identity. // Psychology of men & masculinity. — 2003. — № 4. - PP. 1,37-56. Ениколопов СЛ., Цибульский НИ. Психометрический анализ русскоязычной версии опросника диагностики агрессии А. Басса и М. Перри. // Психологический журнал. — 2007.-№ 1.-С. 115-124. Dunbar Е., King Т., & Umemoto К. Geo-mapping hate crimes and aggression analysis: Partnering behavioral science with law enforcement. // Paper presented at the 107th Annual Convention of the American Psychological Association. — Boston, 1999. Дворянчиков Н.. B. Полоролевая идентичность у лиц с девиантным сексуальным поведением. Автореф. дис. канд. исихол. паук. — М., 1998. Ениколопов С.Н., Ефремов Л.Г. Апробация биосоциальной методики Клонинжера «Структура характера и темперамента». / Материалы 1 международной конференции, посвященной памяти Б.В. Зсйгарпик — М, 2001. — С. 104 — 1015. Рашородский Д.Я. Практическая психодиагностика. Методики и тексты. — 2004. Охматовская А.О. Психологические особенности враждебности у больных психосоматическим заболеванием (бронхиальная астма). Дис. канд. психолог, наук. — М., 2001. Ениколопов С.Н., Цибульский И.П. Психометрический анализ русскоязычной версии опросника диагностики агрессии А. Басса и М. Перри. // Психологический журнал. — 2007. — №1. — С. 115—124. Об авторах: Сергей Николаевич Ениколопов — кандидат психологических наук, заведующий отделом медицинской психологии Научного центра психического здоровья Российской Академии медицинских наук (Москва, Россия). Наталья Владимировна Мешкова — соискатель Центра социологии образования. (Москва, Россия) © С. Н. Ениколопов, 2008 © Н. В. Мешкова, 2008 Другие интересные материалы:
|
|