Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога _ Наркология on-line _ Прием доктора Пилюлькина _ Краткосрочная психотерапия в наркологии Ликбез _  Химия и жизнь _ Если друг оказался вдруг... _ Мифы и легенды _ Правдивые истории _ Частые вопросы _ Проверь себя _  Родительский уголок _ Родители родителям _ Ранняя диагностика _ Агитпросвет _ Место импульсивности в клинике наркологии  Закон сур-р-ов! _ Законы и нормативные документы _ Даешь систему! _  Сверхценные идеи _ Косые взгляды _ Глас народа _  Самопомощь _ Виртуальная группа _ Анонимные Наркоманы _ Сокрушающий курс _

«Преступления ненависти» являются поведенческим аспектом предубеждённости. Они показывают, что преступники делят окружающих на два класса: свой и чужой, который можно ненавидеть и в отношении которого можно и нужно совершать насильственные действия. Психологические особенности личности, которая может совершить преступление ненависти, проявляются в склонности к генерализации и переносу собственной враждебности на «иного», не похожего на неё. Убеждения преступников коррекции практически не поддаются, но на людей, симпатизирующих им и формирующих мир, в котором «преступления ненависти» зарождаются, влиять можно и необходимо.

С. Ениколопов, Н. Мешкова

Рост «преступлений ненависти» заставляет задуматься о природе, причи­нах и значении этого проявления социального насилия. Большинство авторов согласны с тем, что причины подобных преступлений комплексны и не могут быть сведены к какому-то единственному фактору. Термин «преступление не­нависти» впервые был применен журналистами в 80-х годах прошлого века в США относительно серии инцидентов, направленных против евреев, азиатов и афроамериканцев. Обычно он употребляется в отношении деструктивного, незаконного, насильственного поведения, мотивированного предубеждённос­тью или ненавистью. Жертвами подобных преступлений становятся люди, от­личающиеся от преступников расовой, этнической, религиозной принадлеж­ностью, сексуальной ориентацией или имеющие физические недостатки.

Выделение преступлений, совершённых на основе предубеждённости, в отдельный класс целесообразно с нескольких точек зрения. Во-первых, с точ­ки зрения профилактики и борьбы с такими правонарушениями. Во-вторых, с точки зрения влияния на жертву. Наблюдения западных психологов показы­вают, что жертвы преступлений ненависти более травматизированы и дольше находятся в состоянии дистресса, чем жертвы преступлений, не основанных на предубеждённости. В-третьих, такие преступления часто рассматриваются как послание целой группе, к которой принадлежит жертва, что инициирует ответное насилие. (Так, корреляция между преступлениями ненависти по от­ношению к чёрным и белым в Нью-Йорке равна 0,58). В-четвёртых, когда на подобные преступления нет реакции со стороны общества и закона, преступники воспринимают своё поведение как приемлемое и даже, возможно, как приветствуемое и возобновляют атаки на своих жертв. При таких обстоя­тельствах отсутствие реакции на преступления ненависти, а также их замалчи­вание можно квалифицировать как призыв к насилию.

Судебные процессы по убийствам, совершаемым в Российской Федера­ции по расовому и национальному признаку, демонстрируют слабость законо­дательно-правовой базы. Ситуация осложняется еще и тем, что у сотрудников правоохранительных органов отсутствуют специальные знания, а полноценная экспертиза для преступлений на почве этнической ненависти не сформирова­на. Проблемы такого рода не могут быть решены без привлечения специалис­тов разных профессий. Опыт, накопленный по проблеме предубеждённости и преступлений ненависти, освещен в представляемом материале.

Виды преступлений ненависти и их экспертиза.

В психологической литературе выделяются следующие виды преступле­ний, совершённых на почве ненависти:

1) по цели, в отношении которой было совершено преступление — лич­ность или собственность;

2) по группе, к которой принадлежит жертва (раса, этнос, сексуальная ориентация, религия, лица с физическими недостатками);

3) по виду насилия — реактивное или инструментальное;

4) по мотивации преступника — поиск острых ощущений, защита сфер влияния и собственного образа жизни, миссия («очищение мира от зла»), от­ветная (на оскорбления в адрес собственной группы), репрессивная (защита собственной группы от влияния других и «деградации»), повышение само­оценки в собственных глазах или глазах сверстников, страх или презрение к группе жертвы, а также для примера (чтоб другим неповадно было);

5) по месту совершённого преступления — по соседству или далеко от мес­та проживания преступника, на территории жертвы или преступника;

6) по количеству преступников — групповые и совершённые одиночками.

Выделенные виды чрезвычайно важны для профилактики, раскрытия и эк­спертизы преступлений ненависти. Опыт иностранных коллег показывает, что преступления, жертвами которых становятся гомосексуалисты, обычно: а) со­вершает группа подростков в местах, далеких от собственного проживания в по­иске острых ощущений, б) совершаются в местах толерантного к ним соседс­тва, а не враждебного, где риск насилия гораздо выше. Репрессивная защита собственной группы от влияния других и деградации совершается, как правило, одиночками. Подростки не совершают преступления с мотивацией «очищения мира от зла». Преступления против мигрантов чужой национальности или расы совершаются соседями. При сильном общественном резонансе мотиви­рованные поиском острых ощущений преступления не совершаются вторично, но это совершенно не относится к мотивации защиты и миссии.

В поисках причин, обусловливающих «преступления ненависти», не сто­ит забывать, что, как правило, утверждение существования таких причин, оп­равдывающих действия преступников, является частью их стратегии. Однако мотивы не всегда осознаются или часто скрываются преступниками, что вы­зывает трудности экспертизы преступлений ненависти. Это характерно для подростков, объясняющих преступления шалостью и проказой и отрицающих наличие неприязни к жертве. По оценкам западных психологов неосознаваемость мотива делает преступления ненависти недоказуемыми. В таких слу­чаях квалификация преступления как мотивированного предубеждённостью может происходить по другим факторам, например, по типу жертвы, отсутс­твия мотива воровства или виду насилия.

Связь между предубеждённостью и инструментальной агрессией подчер­кивается многими заторами и особенно при наблюдениях «горячих» аспек­тов межгрупповых отношений. Преступления ненависти инструментальны по своей природе. Они планируемы и умышленны, о чем свидетельствует ис­пользование оружия преступниками, осуществляются в отношении жертв-не­знакомцев и имеют цель.

Другим существенным фактором при экспертизе преступлений ненавис­ти является выявление предубеждённости к группе, к которой принадлежит жертва. В западной практике это осуществляется с помощью определённых психологических методик либо по наличию индикаторов предубеждённости. К таким индикаторам относятся определенного рода символика, татуировки, граффити, письменные угрозы, плакаты, использование словесных эпитетов ненависти во время совершения преступления. Присутствие подобных инди­каторов является отягчающим обстоятельством. Учитывая, что в российской практике большинство из них сами нуждаются в собственной проверке и мо­гут рассматриваться как отдельное правонарушение — призыв к ненависти, выявление наличия предубеждённости представляется важным моментом для экспертизы преступлений ненависти. Однако на этом пути существует ряд сложностей. Несмотря на более чем полувековую историю изучения пре­дубеждённости, в западной психологии не существует единого толкования самого термина, с которым были бы согласны все исследователи. Остаются открытыми вопросы, связанные с генезисом предубеждённости. Интерес к этому явлению в отечественной науке возник совсем недавно. Анализ запад­ной литературы показывает, что предубеждённость тесно связана с враждеб­ностью личности и представляет собой враждебное, негативное отношение к какой-либо группе. В научной практике используется классификация преду­беждённости по группам, к которым принадлежат мишени: расизм, этничес­кая, сексизм и т.д. Каждый из видов имеет свои особенности, но общим звеном в них является ненависть к «иному». На уровне мотивации индивида можно выделить три вида подобного отношения: 1) осознаваемое и декларируемое вербально, 2) подавляемое и выявляемое только на неосознаваемом уровне и 3) неосознанное.

Используемые специалистами методы определения предубеждённости не всегда точно показывают её наличие и не защищены от влияния социальной желательности в ответах испытуемых. Вышеназванных недостатков лишены методики экспериментальной психосемантики. К этой группе относится се­мантический дифференциал, хорошо зарекомендовавший себя при исследо­вании враждебности в отечественной психологии. К преимуществам семан­тического дифференциала следует отнести: а) возможность одновременного предъявления испытуемым разных стимулов-мишеней, и б) способность оп­ределить наличие любого из выделенных нами видов предубеждённости.

Теории, объясняющие преступления ненависти.

Существующие в западной психологии уровни анализа преступлений ненависти позволяют выделить историко-культурные, социально-психологи­ческие, экономические и политические условия, при которых осуществлялись преступления. К таким условиям относятся следующие:

1. Групповая динамика. Она объясняет, как конформизм, давление сверстников, групповые нормы, молодёжные субкультуры, интернет и СМИ способствуют проявлению предубеждённости в насилии.

2. Фрустрация, вызванная экономическими изменениями, и борьба за ре­сурсы. К теориям этого уровня относятся теории социального контроля, со­циального движения и демографическая

3. Политическая борьба за власть.

Ограничения этих теорий состоят в том, что они объясняют какое-либо одно конкретное событие, и их нельзя распространить на все преступления ненависти. Например, было выяснено, что нет связи между выступлениями против иностранцев и уровнем безработицы. В то же время связь между ко­личеством иммигрантов и совершенными преступлениями выявляется не во всех местах, где процентное соотношение иностранцев достигает критическо­го уровня, при котором начинают совершаться преступления.

Выходом из подобного тупика, позволяющим не только описывать со­бытия, но и предсказывать их, нам представляется психологический уровень анализа преступлений, который позволяет выявить психологические характе­ристики личности, способствующие подверженности влиянию антидемокра­тической пропаганды, а также внешних воздействий или ограничений, затра­гивающих экономическое или социальное положение человека.

Анализ совершённых за рубежом преступлений ненависти позволяет со­ставить социально-психологический профиль преступников:

1. Обычно это люди из неблагоприятных или неполных семей, не полу­чившие высшего образования, с непрочными или неустойчивыми социальны­ми связями, с академической неуспеваемостью.

2. Не все преступники являются психопатами, т. е. обладающими таким набором качеств, как эгоцентризм, безответственность, импульсивность, от­сутствие эмпатии, принципов и норм.

3. Они более других слоев населения озабочены смешением рас, иммигра­цией и сменой гендерных ролей.

Как видно, преступники обладают психологическими характеристиками, которые встречаются у нормальных людей. Данное обстоятельство затрудняет их дифференцирование и создает определенные трудности в организации пре­вентивных мер. Многие исследователи считают, что их отличительной чертой являются фанатизм и ненависть к тому, кого они воспринимают как врага.

По мнению М.Тейлора, для террористов-фанатиков характерно нежела­ние идти на компромисс, пренебрежение к чужим взглядам, тенденция видеть вещи в чёрно-белых тонах, ригидность суждений. Названные когнитивные чер­ты обнаруживают сходство между фанатизмом, авторитаризмом, предубежде­нием и фундаментализмом. Существенное различие между этими категориями проявляется в том значении, которое они имеют для социума. Исторические события показывают, что каждая их них опасна по-своему и вносит свой вклад в поведение личности. Фанатизм опасен страстной преданностью собственным убеждениям, соединенной с крайней нетерпимостью к чужим взглядам и стрем­лениям. Этнические чистки в Косово проводились национальной сербской ор­ганизацией, созданной из футбольных фанатов. Это показывает, что футболь­ный фанатизм заслуживает более пристального внимания и не такое безобидное явление, каким кажется на первый взгляд. Опасность авторитаризма состоит в подверженности личности любому сильному влиянию и чувствительность к различного рода угрозам, в том числе несуществующим.

Идеология фундаментализма оправдывает насилие как необходимое средство и моральное обязательство в борьбе за светлое будущее. В такой сис­теме ценностей индивид стоит ниже общества и потребности социума важнее всех его желаний.

Функция предубеждённости состоит в том, что она намечает мишени для канализации агрессии и предоставляет жертву для насилия.

Насильственные действия, осуществлявшиеся в разных культурологичес­ких условиях (Турция, Германия, Югославия, Камбоджа), имеют общий фак­тор — предубеждённость к тем группам, в отношении которых они осущест­влялись.

Crandall & Eshleman, ссылаясь на исследования других авторов, пишут о том, что предубеждённость имеет мотивацию. Так, когда люди встречают мишень их предубеждённости или думают о ней, у них возникает напряжённость, и это состояние может стать призывом к действию. Исследо­вания показывают, что поведенческие стратегии (от избегания до нападения) в отношении аут-группы выбираются в зависимости от создаваемого этой этой группой (об этой группе) образа.

В «преступлениях ненависти» существует опасность повторной виктимизации жертв. Происходит это из-за предубежденности, испытываемой к груп­пе жертвы полицейскими. Она мешает созданию обстановки доверительности и конфиденциальности при первичных беседах с пострадавшими и в ходе рас­следования.

J. Leyens с коллегами обнаружили, что люди неохотно помогают пред­ставителям других групп, демонстрирующим вторичные эмоции и нуждаю­щимся в помощи, и даже избегают их.

Исследования западных психологов демонстрируют наличие предубеж­дённости у большого количества испытуемых. За время изучения этого яв­ления было выдвинуто много теорий, среди которых авторитаризм, теория социальной идентичности и др. Современные работы по проблематике пре­дубеждённости расширили спектр психологических характеристик предубеж­денной личности.

Психологические характеристики современной предубеждённой лич­ности.

«Преступления ненависти» — это острая форма проявления межгруппо­вых отношений. Исследования показывают, что особенно значимыми для ин­дивидов, вовлечённых в межгрупповые отношения, являются ценности власти и безопасности. Согласно концепции D’Andre и Strauss, в ценностях и соци­альных аттитюдах выражаются мотивационные цели, активируемые картиной мира индивида и его личностными качествами (конформность и ригидность). Эта концепция была использована J. Duckitt с коллегами в исследовании предубежденности у авторитарных личностей и личностей, ориентированных на социальное доминирование референтной группы. Восприятие угрозы цен­ностям власти и безопасности выразилось в разном отношении к аут-группам и сопровождалось разными аффективными реакциями. Учитывая роль эмо­циональных процессов в регуляции поведения человека, выявление стимулов негативных эмоциональных реакций представляется особенно важным. У ав­торитарных людей подобным стимулом стала угроза ценностям.

Исследования показывают, что источником негативных реакций является новое и незнакомое. G. Herek обнаружил наибольшую враждебность к гомосек­суалистам у тех людей, которые не имели опыта знакомства и общения с ними.Подобного рода исследования на других мишенях не проводились, а существу­ющих явно недостаточно для объяснения предубеждённости новизной стимула. Продолжением работы в этом направлении нам видится выявление психологи­ческих характеристик личности — медиаторов враждебного отношения к новым мишеням. Разнообразие и степень аффективных реакций находятся в прямой зависимости от норм и ценностей, принятых обществом и разделяемых группой, с которой идентифицирует себя индивид. Как оказалось, нарушители консерва­тивных ценностей протестантской этики (трудолюбия, самоуверенности, дисцип­линированности) вызывают сильный негативный аффект в виде враждебности, отвращения, презрения. Эгалитарные же ценности (желание быть непреду­бежденным, равенства возможностей и социальной справедливости) сочетают­ся с легким дискомфортом и. беспокойством в отношении представителя другой расы. Исследования P. Glick и его коллег в области сексизма показали, что угро­за статусу и власти вызывает враждебные реакции у мужчин.

Аффект, вызываемый угрозой личностным ценностям, зависит от того, на­сколько значима эта ценность и не является ли она сверхценным образованием (СЦО). Под термином «сверхценные идеи» следует понимать ошибочные либо односторонние суждения или группы суждений, которые вследствие своей рез­кой аффективной окраски получают перевес над всеми остальными идеями, причем доминирующее значение этих идей держится в течение длительного времени. Они занимают промежуточное место между навязчивыми и бредовы­ми идеями. Возникают эти идеи не против желания субъекта, а в силу его аф­фективной потребности в них. Сверхценные мысли — это глубокое убеждение, которое человек ценит, которым он дорожит. Формальные механизмы мышле­ния при сверхценных идеях не нарушаются. Согласно распространенному сре­ди исследователей мнению, основными качественными характеристиками СЦО являются: высокая степень выраженности аффекта и их доминирующее (либо центральное) положение во всей душевной жизни, определяющие поведение субъекта в ущерб другим целям и интересам личности.

Одним из основных качественных параметров, раскрывающих психоло­гическое содержание психопатологического феномена СЦО, является избы­точное ценностно-смысловое опосредование деятельности в ущерб её произ­вольности, неизбежно приводящее к искажению реальности и ущемлению возможностей личностного развития. Примерами сверхценностного образо­вания могут служить фундаменталистская и националистическая идеологии.

Идеология представляет собой целостную систему убеждений, которая дает социальной группе рациональное обоснование своего происхождения, су­ществования и целей, на которые она вдохновляет, а также средств для дости­жения этих целей. Потенциально присущими всем идеологиям крайностями являются паранойяльные и нарциссические аспекты. У фундаменталистских идеологий, находящихся на паранойяльном полюсе, можно обнаружить такие типичные характеристики, как разделение мира на праведных и неверных, не­обходимость уничтожать последних, обещание светлого будущего. Сторонни­ки подобных идеологий склонны к ненависти и жестокости. Они чувствуют себя вправе убивать невинных обывателей и испытывают при этом удовлетво­рение от сознания выполненного морального долга.

Другим примером СЦО является маскулинная идеология. В соответствии с этой системой суждений одобряются нормы мужских ролевых функций, предписывающие жесткость поведения и статус, приветствуется соответствие тендерным ролевым ожиданиям и отвергается фемининность у мужчин. Было выяснено, что психологическими характеристиками, способствующими при­нятию такой идеологии, являются расхождения в полоролевой Я-концепции: 1) между актуальным Я и каким должен быть, и 2) между идеальным же­лаемым маскулинным Я и нежелаемым фемининным. Расхождения между составляющими Я-концепции в сочетании со значимостью маскулинности в собственной идентичности сопровождаются специфическими аффективными состояниями у гетеросексуальных мужчин, в том числе враждебностью к го­мосексуалистам и женщинам, а также гомофобией.

В современной клинической психологии, к сожалению, не существует об­щепринятой модели СЦО. Экспериментальных исследований связи СЦО с фанатизмом, предубеждённостью и агрессией крайне мало.

В нашем исследовании приняла участие группа, позиционирующая себя как «скинхеды» (10 человек) и члены движения «Русское Национальное Единство» (10 человек). Известно, что субкультура скинхедов и движение РНЕ имеют сходство, проявляющееся в националистической направленности идеологии, разделяемой их членами. Сравнительный анализ с другими испы­туемыми позволил выявить психологические характеристики представите­лей этой группы (далее «экспериментальная группа»), отличающие их от «не идеологизированных обывателей» мужчин и женщин (далее «контрольная группа»). Для этой цели были выбраны следующие методики:

1. Методика определения агрессии А. Басса и М. Перри для измерения враждебности, гнева и физической агрессии, важной характеристикой кото­рой является обнаруженная связь между самоотчетом о склонности к агрессии и реальным агрессивно-насильственным поведением.

2. «Шкала базисных убеждений» Р. Яноф-Бульман, позволяющая выде­лить компоненты картины мира испытуемых, в том числе их представления о благожелательности окружающего мира и людей, а также о себе самом.

3. Методики МиФ для установления индивидуальной степени выражен­ности феминности и маскулинности, а также определения субъективного от­ношения личности к уровню развития этих черт у себя.

4. Опросник ТО-125 С. Р. Клонинджера, предназначенный для описания генетически заданных черт темперамента и социально обусловленных черт ха­рактера.

5. Личностный дифференциал для изучения определенных свойств лич­ности, её самосознания и межличностных отношений.

6. Вопросник диагнос­тики враждебности Кука-Медли.

Факторный анализ переменных всех перечисленных методик выявил пространственную модель, образованную двумя биполярными и одной однополярной осями. Они включают следующие переменные: 1) самонаправленность-настороженность, 2) агрессия, маскулинность, сила-эмоциональное принятие себя, уверенность в благожелательности окружающего мира и дру­гих людей, фемининность, 3) картина мира с наибольшей факторной нагруз­кой переменной «самоценность», означающей убеждение индивида в том, что он хороший и достойный человек. По вычисленным значениям факторных осей экспериментальная группа отличается от контрольной группы мужчин высоким значением маскулинизации собственного образа и показателями аг­рессии, а от генеральной выборки — большим показателем настороженности и низким значением по оси «самоценность».

Были выявлены значимые различия между экспериментальной и гене­ральной совокупностью. Значения по параметрам поиска новизны, агрессии, гневу, враждебности, настороженности у экспериментальной группы выше, чем у генеральной совокупности, а по факторам сотрудничества, избегания вреда, самотрансцендентности, самоценности, убеждённости в благожелатель­ности окружающего мира и эмоциональном принятие себя — ниже. Средне-групповое значение переменной «сотрудничество» в этой группе ниже норма­тивного значения.

По показателям маскулинности мужчины контрольной группы имеют значимо отличающиеся более низкие показатели, а по фемининности — более высокие по сравнению с экспериментальной группой. Интересно, что феми­нинные качества в собственной идентичности не отвергаются обеими группа­ми мужчин.

Расшифровка шкал, с помощью которых измерялись все вышеназван­ные переменные, позволяет составить психологический портрет испытуемых скинхедов и членов РНЕ. Шкалы «настороженность» W. Cook & D. Medley и «враждебность» А. Басса и М. Перри включают в себя такие характеристи­ки, как паранойяльные тенденции, мнительность, подозрительность. Невысокая склонность к сотрудничеству характеризует личность эгоцентричную, агрессивную и враждебно настроенную по отношению к другим. У подобных людей отсутствуют терпимость и интерес к делам других. Они мстительны и стремятся к самовыгоде. Низкие значения социально обусловленного фактора «самотрансцендентность» присутствуют у личности с ригидными границами Я, с примитивным и поверхностным осознанием себя. У такой личности от­сутствует духовность, для неё важнее силовые характеристики. Такие люди склонны к формированию «враждебной» картины мира: они убеждены, что ок­ружающий мир и люди враждебны, но и себя они отвергают, так как не уверены в собственной ценности. Высокие показатели поиска новизны и низкие избе­гания вреда как характеристики темперамента говорят о склонности к поиску острых ощущений и антисоциальному поведению. Вышеперечисленные качес­тва, помноженные на повышенный уровень агрессии, показывают, что данная группа скинхедов и РНЕ — группа «социального риска», которая не должна оставаться без внимания и контроля со стороны правоохранительных органов.

«Преступления ненависти» являются поведенческим аспектом предубеж­дённости. Они показывают, что преступники делят окружающих на два клас­са: свой и чужой, который можно ненавидеть и в отношении которого можно и нужно совершать насильственные действия. Психологические особенности личности, которая может совершить преступление ненависти, проявляются в склонности к генерализации и опредмечиванию собственной враждебности на «иного», не похожего на неё. Убеждения преступников коррекции практически не поддаются, но на людей, симпатизирующих им и формирующих мир, в ко­тором «преступления ненависти» зарождаются, влиять можно и необходимо.

Библиография

Green D.P., McFalls L.H., and Smith J.K. HATE CRIME: An Emergent Research Agenda Ашш // Rev. Sociol. — 2001. — № 27. — P. 479—504; Hate crime: delivering quality service-march 2005; Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. — Psychology, Public Policy, and Law. - 2004. - Vol. 10. - №. 3. - P. 250-29.

Herek G., Gillis R., & Cogan J. Psychological sequelae of hate crime victimization among lesbian, gay, and bisexual adults. // Journal of Consulting and Clinical Psychology. — 1999 — № 67. — P. 945—951; McDevitt J. Plenary keynote address. Paper presented at the Meeting of Hate Crimes: Research, Policy and Action. — Los Angeles — 1999: McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. //Journal of Social Issues — 2002— № 58 — P. 303—318; Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy, and Law - 2004- Vol. 10. - №. 3. P. 250-292.

Green D.P, Strolovitch D.Z, Wong J.S. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime.//Am.J. Sociol. – 1998 - №104 (2) - P. 372-403.

 Sullaway М. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy and Law. - 2004. - Vol. 10. - № 3. - P. 250-292.

Cornell D. G., Warren J., Hawk G., Stafford E., Oram G., & Pine D. Psychopathy in instrumental and reactive violent offenders. // Journal of Consulting and Clinical Psychology. — 1996. — № 64. — P. 783-790.

Levin J., McDevitt J. The research needed to understand hate crime. The Chronicle of Higher Education. - 1995. - № 41(47), Bl-2; McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. // Journal of Social Issues. - 2002. - № 58. — P. 303—318.

Levin J., McDevitt J. Hate Crime: The Rising Tide of Bigotry and Bloodshed. - New York -1993.

Green D.P., McFalls L.H., and Smith J.K. HATE CRIME: An Emergent Research Agenda // Annu. Rev. Sociol. - 2001. - № 27. - P. 479-504.

Dunbar E., King T. & Umemoto K. Geo-mapping hate crimes and aggression analysis: Partnering behavioral science with law enforcement. // Paper presented at the 107^th Annual Convention of the American Psychological Association. — Boston. — 1999; McDevitt J., Levin J. & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. // Journal of Social Issues. - 2002. - № 58. - P. 303-318.

McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. //Journal of Social Issues. - 2002. - № 58. - P. 303-318.

Green D.P., McFalls L.H., and Smith J.K. HATE CRIME: An Emergent Research Agenda // Annu. Rev. Sociol. - 2001. - №27. - P. 479-504.

McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. //Journal of Social Issues. - 2002. - № 58. - P. 303-318.

Green D.P, Strolovitch D.Z, Wong J.S. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // Am. J. Sociol. - 1998b. - № 104(2) - P. 372-403; Green D. P., Abelson R. P., & Gamett M. The distinctive political views of hate crime perpetrators and white supremacists. - New York. - 1999. - In D. Prentice & D. Miller (Eds.). Cultural divides: Understanding and overcoming group conflict (pp. 429—464); Green D. P., Glaser J., & Rich A. Erom lynching to gay bashing: The elusive connection between economic conditions and hate crime. //Journal of Personality and Social Psychology. — 1998-PP. 75, 82-92; Green D. P.. Strolovitch D, & Wong J. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // American Journal of Sociology. — 1998. — PP. 104,372—403; Krueger A.B., Pischke J. Astatistical analysis of crime against foreigners in Germany. // J. Hum. Resour. - 1997. - № 32. - PP. 182-209; Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy, and Law. - 2004. - Vol. 10. - №. 3. - PP. 250-292; Umemoto K., & Mikami С. K. A profile of race-bias hate crimes in Los Angeles County. // Western Criminology Review. — 2000. — №2.

Retrieved from  http://wcr.sonoma.edu/v2n2/umemoto.html 

McDevitt J., Levin J., & Bennett S. Hate crime offenders: An expanded typology. // Journal of Social Issues. - 2002. - №58. - PP. 303-318.

Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy, and Law. - 2004. - Vol. 10. - №.3. - PP. 250-292.

Levin J, McDevitt J. Hate Crime: The Rising Tide of Bigotry and Bloodshed. — New-York. - 1993.

Hate Crimes Violence. 106th Congress, 1^st session (August 4,1999). (testimony of Heidi M. Hurd). [Retrieved July 9, 2001 from www.house.gov/judiciary/hurd0804.htm|; Morsch J. The problem of motive iu hate crimes: The argument against presumptions of racial motivation. //Journal of Criminal law and Criminology. - 1991.-№82,- P. 659.

Dunbar E. Signs and cultural messages of bias motivated crimes: Analysis of the hate component of intergroup violence. In H. Giles (Ed. 2002); Law enforcement, communication and the community. Amsterdam, the Netherlands: John Benjamins; Dunbar E., King Т., & Umemoto K. Geo-mapping hate crimes and aggression analysis: Partnering behavioral science with law enforcement. Paper presented at the 107^th Annual Convention of the American Psychological Association- - Boston. - 1999; Dunbar E., Quinones J., & Crevecoeur D. A. (in press). Assessment of hate crime offenders: The role of bias intent in examining violence risk. //Journal of Forensic Psychology Practice; Dunbar E., Sullaway M., & Krop H. Behavioral, psychometric and diagnostic characteristics of bias-motivated homicide offenders. // Paper presented at the 108^th Annual Convention of the American Psychological Association, -Washington. - 2000.

Staub E. Torture: Psychological and cultural origins. In R. D. Crelinsten & A. P. Schmid (Eds.)The politics of pai^1: Torturers and their masters (PP. 99-111). Boulder. - 1995; Staub E. Cultural-societal roots violence: The examples of genocidal violence and of contemporary youth violence in the United States. // American Psychologist. - 1996. —№51. — PP.117—132; Staub E. The origins and Prevention of genocide, mass killing, and other collective vio-lence! // Peace and Conflict: Journal of Peace Psychology. - 1999. - №5 - PP. 303-336; Staub E. Genocide and mass killing: Origins, prevention, healing, and reconciliation. // Political Psychology. - 2000. - **2. - PP. 367-382; Sternberg R.J. A Duplex Theory of Hate: Development and Аррlication to Terrorism, Massacres, and Genocide. // Review of General Psychology. - 2003. -      7 - №. 3. - PP. 299-328.

Cornell D. G., Warren J., Hawk G., Stafford E., Oram G., & Pine D. Psychopathy in instrumental and reactiv violent offenders. // Journal of Consulting and Clinical Psychology -1996. - №64. - PP. 783-790.

Dunbar E., Sullaway M. &Krop H. Behavioral, psychometric and diagnostic characteristics of bias-motivated homicide offenders. /Paper presented at the 108th Annual Convention of the American Psychological Association. - Washington. - 2000.

Ениколопов С.Н., Мешкова Н.В. Направления исследования предубежденности в современной психологии./ Толерантность в подростковой и молодежной среде. Труды по социологии образования. Т.1Х. Вып. XVI / Под ред. B.C. Собкина. — М., 2004.-С. 50-71.

Ениколопов С.Л., Мешкова H.li. Направления исследования предубежденности в западной психологии межгрупповых отношений. // Вопросы психологии. — 2007. — Ml. — С. 148-158.

Охматовская А.О. Психологические особенности враждебности у больных пси­хосоматическим заболеванием (бронхиальная астма). Дис. канд. психолог, наук. — М. - 2001.

Wahl P. "Wenn die Jungs mal loslcgen": Anmerkungen zur Cliquen-Dynamik. // In Jahrbuch fur Rechts- und Kriminalsoziologie 96. / Ed. J Kersten, II Steinert. —Baden-Baden, 1997 — PP. 77—84; Erb R. Auslanderfeindschaft und Jugend(gruppen)gewalt in den neuen Bundeslandern. Int. Schulb.forsch. - 1993. - №15. - PP. 105-120.

Kleg M. Hate Prejudice and Racism. — Albany. — 1993.

Hamm M.S. 1994b. A modified social control theory of terrorism: an empirical and ethnographic assessment of the American neo-Nazi skinheads. — 1994a. — PP. 105—49.

Esser F, Brosius HB. Eskalation durch Berichterstattung? Massenmedien und fremdenfeindliche Gewalt. — Wiesbaden, 1996. Television as arsonist? The spread of right-wing violence in Germany. /Eur. J. Commun. — №11(2). — PP. 235-601995; Weiss HJ. Gewalt von Rechts, (k)ein Fernsehthema. — Opladen — 1996. Explaining the rise of racist and extreme right violence in Western Europe: grievances or opportunities? — Eur. J.Polit. Res 1993, № 30. - PP.185-216.

Hamm M.S. 1994b. A modified social control theory of terrorism: an empirical and ethnographic assessment of the American neo-Nazi skinheads. — See Hamm, 1994a. — PP. 105-149.

Karapin R. Explaining the surge in rightwing violence by German youth. — New York, 1996; Koopmans R. Explaining the rise of racist and extreme right violence in Western Europe: grievances or opportunities?// Eur. J.Polit. - 1996 — Res. 30. —PP. 185—216.

Strolovitch D., & WongJ. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // American Journal of Sociology. —1998.— №104. — PP. 372—403.

Koopmans R. Explaining the rise of racist and extreme right violence in Western Europe: grievances or opportunities? // Eur. J.Polit Res. 30. — 1996 — PP. 185—216.

Kmeger AB, Pischke J. Astatistical analysis of crime against foreigners in Germany. // J. Hum. Resour. - 1997 - №32 -PP. 182-209.

Green D.P., Strolovitch D.Z., Wong J.S. 1998b. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // Am. J. Sociol - №104(2). - PP. 372-403.

Ezekial R. The racist mind: Portraits of American neo-nazis and klansmen. — New York, 1995.

Turpin-Petrosino C. Hateful sirens ... Who hears their song? An examination of student attitudes toward hate groups and affiliation potential. //Journal of Social Issues. — 2002. — №58.-PP. 281-302.

Green D. P., Strolovitch D., & WongJ. Defended neighborhoods, integration, and racially motivated crime. // American Journal of Sociology — 1998. — №104. — PP. 372—403.

Sullaway M. Psychological perspectives on hate crime laws. // Psychology, Public Policy, and Law. - 2004. - Vol. 10. - № 3. - PP. 250-292.

Taylor, M. and Ryan H. Fanaticism, Political Suicide and Terrorism. // Terrorism 11,- 1988.-№ 2. - PP. 91-111; Taylor, M. The Terrorist. - London, 1988.

Агеев B.C. Межгрушювое взаимодействие: социально-психологические пробле­мы. - М - 1990.

Ениколопов СИ., Мешкова Н.В. Направления исследования предубежденности в западной психологии межгрупповых отношений. // Вопросы психологии. — 2007. — №1.- С. 148-158.

Kemberg О. Sanctioned social violence: A psvchoanalytic view. // International Journal of Psychoanalysis. - 200.». -№ 84. - PP. 4, 953-9(58.

Ениколопов C.H., Мешкова H.li. Направления исследования предубежденности в западной психологии межгрушювых отношений. // Вопросы психологии. — 2007. — №1. —С.148—158.

Crandall C.S., Eshleman A. A justification-suppression model of the expression and experience of prejudice. // Psychological bulletin. — 2003. — Vol. 129. — № 3. — PP. 414— 446.

Cornell D. G.. Warren J., Hawk G., Stafford E., Oram G., & Pine D. Psychopathy in instrumental and reactive violent offenders. // Journal of Consulting and Clinical Psychology — 1996. - №64. - PP. 783-790.

Hate crime: delivering quality service. — March 2005.

Leyem J-P., Cortes В., Demoulin S., Dovidio J.F., Fiske ST., Gaunt R., Paladino M-P., Rodriges-TorresA., VaesJ. Emotional prejudice: Essentialism and nationalism. The 2002 Tajfel lecture. // European journal of social psychology. - 2003. - № 33. - PP. 703-717.

Duckitt J., Wagner С, llhuize du Plessis, Birum I. The psychological Bases of ideology and prejudice: Testing a dual process model. //Journal of Personality and Social Psychology. — 2002. - № 83. - PP.75-93.

Crandall C.S., Eshleman A. A justification-suppression model of the expression and experience of prejudice. // Psychological bulletin. — 200.4. — vol. 129. — №3. — PP. 414— 446.

Herek G.M. Stigma, prejudice, and violence against lesbians and gay men. // In J. Gonsiorek & J. Weinrich (Eds.). Homosexuality: Research implications for public policy (PP. 60-80).- 1991.

Dunbar, E., Quinones, J., & Crevecoeur, D. A. (in press). Assessment of hate crime offenders: The role of bias intent in examining violence risk. // Journal of Forensic Psychology Practice.

Sears D.O., Henry P.J. The origins of symbolic racism. // Journal of personality and social psychology. - 2003. - №85. - PP. 259-275.

Nail P. R., Harton Н. С, & Decker В. P. Political orientation and modern versus aversive racism: Tests of Dovidio and Gaertners integrated model. //Journal of Personality and Social Psychology. - 2003. - № 84. - PP. 754-770; Crandall C.S., Eshlernan A. A justification-suppression model of the expression and experience of prejudice. // Psychological bulletin. — 2003. - vol. 129. - №3. - PP. 414-446.

Glick P. etal. Beyond prejudice as simple antipathy: hostile and benevolent sexism across cultures. //Journal of personality and social psychology. — 2000. — №79. - PP. 763—775.

Kemberg O. Sanctioned social violence: A psychoanalytic view. // International Journal of Psychoanalysis. - 2003. - № 84. - PP. 4, 953-968.

Theodore P.S. & Basow S.A. Heterosexual masculinity and homophobia: a reaction to the self? //Journal of homosexuality. - 2000. - № 40. - PP. 31 - 48.

Kiliansky S. Explaining heterosexual mens attitudes toward women and gay men: the theory of exclusively masculine identity. // Psychology of men & masculinity. — 2003. — № 4. - PP. 1,37-56.

Ениколопов СЛ., Цибульский НИ. Психометрический анализ русскоязычной версии опросника диагностики агрессии А. Басса и М. Перри. // Психологический журнал. — 2007.-№ 1.-С. 115-124.

Dunbar Е., King Т., & Umemoto К. Geo-mapping hate crimes and aggression analysis: Partnering behavioral science with law enforcement. // Paper presented at the 107^th Annual Convention of the American Psychological Association. — Boston, 1999.

Дворянчиков Н.. B. Полоролевая идентичность у лиц с девиантным сексуальным поведением. Автореф. дис. канд. исихол. паук. — М., 1998.

Ениколопов С.Н., Ефремов Л.Г. Апробация биосоциальной методики Клонинжера «Структура характера и темперамента». / Материалы 1 международной конференции, посвященной памяти Б.В. Зсйгарпик — М, 2001. — С. 104 — 1015.

Рашородский Д.Я. Практическая психодиагностика. Методики и тексты. — 2004.

Охматовская А.О. Психологические особенности враждебности у больных психосо­матическим заболеванием (бронхиальная астма). Дис. канд. психолог, наук. — М., 2001.

Ениколопов С.Н., Цибульский И.П. Психометрический анализ русскоязычной версии опросника диагностики агрессии А. Басса и М. Перри. // Психологический журнал. — 2007. — №1. — С. 115—124.

Об авторах:

Сергей Николаевич Ениколопов — кандидат психологических наук, заведующий отделом медицинской психологии Научного центра психического здоровья Российской Академии медицинских наук (Москва, Россия).

Наталья Владимировна Мешкова — соискатель Центра социологии образования. (Москва, Россия)

© С. Н. Ениколопов, 2008

© Н. В. Мешкова, 2008

		наверх
		Copyright © "НарКом" 1998-2021 E-mail: webmaster@narcom.ru Дизайн и поддержка сайта Петербургский сайт