Окончив семинарию и получив свой первый приход, Гарольд уже начал понемногу обживаться на новом месте. Через несколько меся­цев ему предстояло вступить в брак, но состояние здоровья вызывало у него опасения. Он был на грани нервного расстройства и боялся, что свадьбу придется отложить. Нервы были настолько расшатаны, что он с трудом справлялся со своими обязанностями. Друзья советовали оставить приход и как следует отдохнуть в течение нескольких меся­цев.

Гарольд объяснял свое нервное напряжение постоянным чувством беспокойства, он ничего не мог с собой поделать. С этим он и пришел к консультанту. В течение нескольких последних лет его угнетало чув­ство ущербности, он казался себе хуже всех, с кем ему приходилось бе­седовать.

Я обратил внимание на его худобу, болезненный цвет лица, туск­лые и беспокойные глаза. Он ни минуты не мог сидеть спокойно, все время ерзая и резко меняя тему разговора. Из его рассказа я узнал, что его невеста была органисткой в церкви и преподавала в воскресной школе. Это в основном и определило его выбор; лучшей жены для свя­щенника и помощницы в церковных делах не сыщешь.

Ухудшение здоровья его совершенно озадачило, ведь он бросил курить еще в семинарии, потом отказался от кофе и чая и совершенно серьезно добавил, что недавно перестал пить и какао. Решив, что его тело должно стать истинным "храмом Господним", он отказался от курения и употребления спиртного. Еще во время учебы он перестал играть в карты, ходить на танцы и употреблять непристойные слова, ибо не хотел "осквернять свои идеалы и поступать, как все осталь­ные". Он был очень щепетилен в выборе людей, с которыми он об­щался и всегда заботился о том, чтобы его не заметили беседующим на улице с недостаточно "уважаемыми" прихожанками. Городская молодежь охотно танцевала и играла в карты, любопытствуя, почему молодой священник не следует их примеру, на что он ответил: "Не знаю, как для вас, но для меня это грех. Возможно, вы сильней меня и можете себе это позволить".

Так что же происходит с Гарольдом? 

Невротическая религия

Признаки нервного расстройства были налицо, даже если бы он ничего не рассказал. Весь образ его жизни неизбежно должен был при­вести к такому кризису. Все эти многочисленные самоограничения представляли собой не что иное, как способ нравственно возвыситься над окружающими, сначала над сокурсниками, потом над прихожана­ми. Владеющее им чувство неуверенности проявляется в преувеличен­ном желании добиться всеобщего уважения, "респектабельности", хо­тя его гложут сомнения, что он вряд ли преуспел в этом деле. Даже брак для него не более чем еще одна ступенька вверх по лестнице его эгоцентризма, ибо удачно выбранная жена поможет добиться больше­го успеха в карьере. Такой подход к браку сулит ему лишь неудачу.

Подобное эгоцентрическое отношение к религии заставило бы многих посоветовать Гарольду отказаться от служения церкви. Пожа­луй, это принесло бы ему пользу. Отбросив ложную религиозность, он неизбежно пришел бы к истинной вере. Но консультант не стал дейст­вовать с такой прямолинейностью. Вместо этого он помог клиенту по­нять, что чувство неполноценности занимает главное место в его под­сознании и толкает его к бессмысленному соперничеству за нравствен­ное и религиозное превосходство. Будем надеяться, что понимание этого поможет ему обрести уверенность в себе и истинное мужество.

Приняв случай Гарольда как типичный, давайте установим и по­стараемся предупредить невротические тенденции, возможные у рели­гиозно-ориентированного человека. Во-первых, религия для него слу­жит барьером, отгораживающим его от остальных людей. Выдающие­ся религиозные проповедники всегда подчеркивали свою глубокую преданность людям, хотя в силу обстоятельств своей жизни, они часто были вынуждены поступать вопреки обычным требованиям общества. Вера приобретает опасную невротическую тенденцию, если отделяет человека от его земных собратьев.

Далее, вера Гарольда опиралась не на его мужество, а на его сла­бость, став для его ego способом обрести чувство уверенности. В прин­ципе, нет ничего предосудительного в том, что религия помогает изба­виться от чувства неустойчивости. Но опасность заключается в том, что религиозные люди типа Гарольда пытаются достичь этой цели, как им кажется, кратчайшим путем, но на самом деле, путем заблужде­ний, который уводит их все дальше от желанного чувства надежности, в состояние незрелости и несамостоятельности. Человек, подобный Гарольду, как нельзя ярче подтверждает обвинение Ницше в адрес христианства, который утверждал, что в своем настоящем виде оно является выражением малодушия. Можно сделать вывод, что любая вера может привести человека к неврозу, если она взывает не к его си­ле, а к слабости.

И, наконец, о какой "полноте жизни" можно говорить в случае Гарольда? Это несчастный, запуганный и зажатый человек. Эгоисти­ческое стремление к превосходству вряд ли может принести радость, скорее, оно держит человека на грани срыва; так природа выражает свое осуждение подобного образа жизни. Человек лишает себя воз­можности пойти на смелые, хотя и рискованные, поступки, ему также недоступны простые тихие радости жизни. Любая религия делает че­ловека невротиком, если ограничивает и обедняет его жизнь, лишая ее полноты.

Видя, как часто невротики ищут прибежища в религии, Фрейд пришел к выводу, что религия способствует развитию невроза. По его мнению, религия для человека становится средством возвращения в детское состояние зависимости и защищенности. Страх, порожденный глубокой нестабильностью жизни, стремление укрыться от ее труднос­тей и разочарований заставляют людей создавать системы верований, которые должны служить для них такой же защитой, как отец и мать для своего ребенка.

Религиозные догматы, утверждающие разум, предопределенность и нравственный закон, управляющий вселенной, по мнению Фрейда, всего лишь "иллюзорное воплощение самых заветных, наиболее ус­тойчивых и упорных пожеланий человечества". Религия привлекает людей с невротическими склонностями и фактически "может стать всеобщим навязчивым неврозом человечества". Фрейд приходит к за­ключению, что с развитием человечества и прогрессом науки религия постепенно уйдет в забвение.

Следует признать, что в этих обвинениях содержится значитель­ная доля истины. Действительно, многие ищут в религии опору, не­кую безопасную нишу, где можно укрыться и из которой жизнь видит­ся верующим вполне приятной и защищенной. Это желание безогляд­ного поклонения приводит тысячи новообращенных к проповедникам типа Муни, Раджнишиана и других. Вполне допустимо, что многим это приносит реальную или хотя бы временную помощь, но каков же конечный итог? Трудно забыть массовое самоубийство 919 последова­телей Джима Джоунса в Гайане, совершенное по его приказу.

Нет сомнения, что подобным образом может воздействовать на людей любой вид культуры, если окажется в руках невротической лич­ности. Например, литература может служить средством бегства от жизни и нанести вред здоровью, а может дать человеку психологичес­кий заряд и открыть духовный смысл жизни. То же относится и к философии, и к искусству, и к другим областям культуры, которые Ранк считал "великими естественными средствами исцеления человека".

Неправильное отношение к религии — вот что вызывает осужде­ние Фрейда, и в этом он прав и может нас многому научить. Но истин­ная религия, понимаемая как фундаментальное утверждение смысла жизни, — это совсем другой предмет, и мы его намерены обсудить.

Неустанный поиск смысла

Неспособность к утверждению — вот, пожалуй, наиболее подхо­дящее определение позиции невротика. "Утверждать" значит больше чем просто "принять", это активное приятие, когда согласие "да" про­износится не только вслух или в уме, но является откликом от всей полноты существа. Невротики не способны к утверждению взаимоот­ношений, ибо не в ладах с человечеством, относясь к его представите­лям с враждебностью и подозрением. Они не способны к утверждению вселенной, которая для них — враждебное творение сатаны или Ме­фистофеля. "Нас вышвырнули из материнского лона против нашей воли, — словно жалуются они, — и мы хотим обратно туда, откуда вышли". Отсюда нежелание и неспособность к самоутверждению. Все это связано с обостренным чувством неуверенности, присущим невро­тику. Невротик не желает признавать тот факт, что никто не может чувствовать себя уверенно: беспокойство входит в ту цену, которую мы платим за право жить и быть самостоятельными личностями. Ре­лигия как раз и является той силой, которая помогает превратить не­вротическую тревогу в нормальное творческое беспокойство. В отли­чие от душевно здоровых людей, невротик не способен приладиться к состоянию неустойчивости, испытывая крайнюю тревогу, которая па­рализует его и приводит в паническое состояние.

Неспособность к утверждению можно также рассматривать как неспособность доверять, что в свою очередь лишает невротика чувст­ва уверенности и связанного с ним мужества. Поэтому в любой ситу­ации невротик ищет любую, хоть и надуманную, опору.

Я не хочу никого осуждать, а лишь стараюсь разобраться в наших тревогах и путях их преодоления.

Согласны мы или нет, но вопрос отношения к жизни — это в ко­нечном счете вопрос религии. Уверенность в смысле жизни, вера в ко­нечную ценность своего "Я" и самоценность других индивидуумов, убежденность в смысле мироздания, которая помогает преодолеть собственное ощущение неуверенности — только достижение всего этого принесет человеку уверенность и мужество, необходимые для того, чтобы жить. Об этом очень выразительно сказал Юнг.

"Среди моих пациентов, вступивших во вторую половину своей жизни, т.е. в возрасте после тридцати пяти лет, не было ни одного, чья проблема, в конечном итоге, не сводилась бы к поиску религиозного взгляда на жизнь. Можно с уверенностью сказать, что каждый из них заболел потому, что утратил то, что существовавшие в любом веке ре­лигии давали своим приверженцам, и ни один из них не исцелился полностью, пока не обрел вновь свою веру".

Это в равной степени относится и к тем, кто еще находится в пер­вой половине своей жизни. Перед ними стоит задача поиска смысла своей жизни, а через него понимание конечного смысла существова­ния вообще. Как утверждает Юнг, чтобы жить, нам нужны "вера, на­дежда, любовь и мудрость".

Посмотрим на обсуждаемый предмет с другой, оборотной сторо­ны. Давайте спросим, что происходит с душевным здоровьем, когда в жизни отсутствует тот смысл, который ей дает религия? Иными слова­ми, каково воздействие на личность атеизма? 

Атеизм как утрата мужества

Франк был настоящим атеистом. Когда мы с ним встретились, он учился на втором курсе колледжа. Он поразил меня блестящим интел­лектом и глубокой культурой. Но его академические успехи были по­средственными. Занимался он мало и все еще не определил своего при­звания, казалось, у него вообще не было никаких интересов. Читал он много, но не вникая в прочитанное, любил выпить и погулять. По­следние два увлечения скорее служили ему способом избавиться от по­стоянного чувства тоски, которое преследовало его. Циник по натуре, он почти никогда не улыбался во время наших бесед и вообще выгля­дел очень несчастным. Отношения с семьей, уважавшей религию, бы­ли нейтральными. Сам Франк считал себя атеистом.

Кстати, большинство людей, называющих себя атеистами, на по­верку вовсе не являются таковыми. Но Франк, без сомнения, был ате­истом. А доказательством служило полное отсутствие смысла в его жизни. Его личность неуклонно разрушалась, он был весь переполнен проблемами, не видя цели, ради которой стоит жить. С точки зрения психолога, Франк был явный невротик.

Меня поразил тот факт, что практически каждый истинный ате­ист из тех, с кем я встречался, имел явно выраженные невротические тенденции (я, конечно, не имею в виду таких людей, как Джон Дьюи или даже сам Фрейд. Их жизнь была наполнена смыслом. В моем понимании, атеизм — это "сформулирован­ная теория лишенной мужества жизни"). Чем объяснить этот примечательный факт? Возможно, тем, что, согласно определению, атеист — это тот, кто восстает про­тив одного из явлений культуры? До некоторой степени, да.

Но причина невроза лежит глубже. Мы отметили, что отличи­тельной чертой Франка было отсутствие цели в жизни. Личность без внутреннего стержня обречена на разрушение. Требовалось нечто большее, чем переналадка напряжений. Напряжения возникают в мо­дели, а здесь отсутствовала сама модель, жизнь не имела направления. Поэтому Франк не видел смысла в своем существовании. При таком неврозе состояние души можно сравнить с истинным "адом". Потеря целостности личности, ее постепенный распад, война с самим собой — разве это не ад?

Человек должен верить в какую-то цель, пусть неясную, неофор­мившуюся, иначе ему не сохранить душевного здоровья. Без цели нет смысла в существовании, а если так, то зачем жить? Как стержень эле­ктромагнита, цель сводит силовые линии в определенный рисунок и сама становится источником энергии.

Душевное здоровье человека зависит не только от наличия цели в его собственной жизни, но в жизни всего сообщества. Не может быть островка смысла в океане бессмыслия. Если вселенная охвачена безу­мием, то безумны и все ее составные части. Это еще раз подтверждает нашу первоначальную мысль, что для исцеления невротик должен на­учиться утверждать себя, общество и вселенную, эти три неразрывные стороны процесса жизнеутверждения.

Именно это составляет сущность религии как веры в целостный процесс жизни. Речь идет не о религии Гарольда или каком-либо сек­тантском догматизме, а о религии, понимаемой как основа нашего от­ношения к сущности бытия.

Необходимый смысл Юнг находит в глубинных уровнях коллек­тивного бессознательного. Вот его трактовка возникновения идеи Бо­га, архетипа, "изначального образа".

"Идея всемогущего божества присутствует везде, если не призна­ется сознательно, то принимается бессознательно, ибо это — архе­тип... Поэтому, я считаю, будет разумнее сознательно признать идею Бога, иначе Богом станет что-нибудь еще, как правило, нечто несураз­ное и глупое".

В процессе лечения невротика, считает Юнг, "архетип начинает жить самостоятельной жизнью и выступает в качестве духовного на­ставника личности, подменяя собой несовершенное ego с его слабово­лием и бесплодными желаниями. Как сказал бы религиозный человек, это Божие произволение... Я выражусь скромнее и скажу, что душа пробудилась к естественной жизни". Обретение веры означает про­никновение в глубины подсознания и их подключение к сознательной жизни. Юнг так описывает пришедших к вере людей: "Они пришли к самим себе, они смогли принять себя, они смогли примириться с со­бой, а через это примириться со всеми неблагоприятными обстоятель­ствами и событиями. О подобном состоянии принято было говорить: Он примирился с Господом, он принес в жертву свою волю и покорил­ся воле Господа".

Для современного человека, возможно, покажется необычным ут­верждение, что Бог — это архетип, но оно опирается на историю тео­логии. Вспомним платоновский архетип — Идею Добра, которую он называл Богом. Давно известны рассуждения христианских мистиков о поисках Бога в глубинах собственного "Я", в коллективном бессоз­нательном, для которого не существует ни субъективного, ни объек­тивного. Как сказал Блаженный Августин, "в глубинах души мысль и бытие едины".

Юнг дает благотворное, но не полное объяснение религиозного опыта. Он подчеркивает имманентность идеи Бога в человеке, но опасность заключается в том, что, удовольствовавшись подобным объяснением, человек станет отождествлять Бога с глубинными уров­нями своего подсознания. Тогда получается, что Бог — это всего лишь ваше бессознательное "Я" или (что почти то же самое, разница лишь в количестве) сумма бессознательных "Я", входящих в одну группу людей. Чтобы сбалансировать определение Юнга, следует под­черкнуть трансцендентность идеи Бога, подтверждение чему мы ви­дим в тех спорах, которые ведут теологи во все времена.

Бесконечность и консультирование

Чем глубже консультант проникает в тайны психотерапии, тем теснее смыкаются его интересы с вопросами теологии. Первая задача, которую ставит психотерапия, — как помочь невротику наладить свою жизнь, т.е. найти смысл жизни, а это чисто теологическая про­блема.

В первых двух главах мы установили, что для уравновешенной личностной модели характерно правильное распределение напряже­ний между тем, что есть и тем, как должно быть. В теологическом смысле это определяется как противоречие между греховностью чело­веческой натуры и ее восприятием строения вселенной, то есть Бога.

Это противоречие открыто признавали такие психотерапевты, как Юнг и Ранк, называя его "дуализмом" человеческой природы, считая, что пути разрешения этого вечного противоречия следует искать в те­ологии.

Воистину, человечество оказалось бы в безвыходном тупике, если бы не "Чудо Милости", о котором поется в одной из популярных пе­сен. Термин "милость" взят из области теологии, но в психотерапии ему есть эквивалент — "просветление". Это тот спасительный путь для невротика, который поможет ему разорвать порочный круг эго­центризма, когда, не в силах справиться с напряжениями, которые не­сет с собой независимость, он использует свою автономию для само­разрушения.

Поучительно познакомиться с опытом общества анонимных ал­коголиков, которое много и успешно помогает людям, страдающим от алкогольной и наркотической зависимости. В начальной стадии ле­чения, в первую очередь, необходимо переживание человеком чувства отчаяния. Члены общества безжалостно критикуют все его попытки отговориться, что он может бросить пить в любое время по собствен­ной воле. Исцеление возможно только при полном отказе от спиртно­го. Если собственное состояние не вызывает у новичка отчаяния, ос­тальные члены общества не жалеют сил, чтобы довести его "ложное Я" до осознания всей отчаянности своего положения.

Другим важным условием излечения является вера в существова­ние во вселенной некоей силы, более могущественной, чем ты сам, не­зависимо от того, в каком виде она воспринимается. Это вселяет в больного веру в целительную силу вовне, которой не свойствен эго­центризм.

В психологическом плане происходит следующее: страдания не­вротика достигают такого предела, когда он готов отказаться от все­го, даже от самой жизни, если надо. Вот тогда он готов сказать: "Будь на то Твоя, а не моя воля", и в этот момент он осознает свою ничтож­ность как автономного субъекта волеизъявления, но свою значимость как проводника, хоть и малого, высшего смысла вселенной. К счас­тью, вселенная всегда рядом с нами, а ее зов проникает в нас. Научив­шись отвечать на этот зов, человек отказывается от своей в основном эгоцентрической мотивации. Отказавшись от прежней жизни, человек обретает жизнь.

Прав тот, кто называет это милостью Божией, ибо абсурдно по­лагать, что человек в подобной ситуации поступает для себя и во имя себя. Человек сдается полностью, и тогда на помощь ему приходит це­лительная сила вселенной, не потому, что он это заслужил, а потому, что он вообще перестал думать о том, что он чего-то заслуживает.