Социологи проинтервьюировали представителей шести главных групп старого советского среднего класса - учителей, инженеров, военных, ученых, госчиновников и врачей, начавших трудовую деятельность в этих сферах не позже середины 80-х. Пятнадцать лет назад это были молодые и средних лет люди. Сейчас представителям этого слоя 40 лет или больше. “Политических” вопросов им почти не задавали. Цель была - понять, чувствуют ли они себя своими в Петербурге 2000-го года.

Ингрид Освальд: Результат, на первый взгляд, абсолютно противоречив: они говорят, что за эти годы вокруг переменилось очень многое, почти все; но оказывается, что именно в их жизни мало что изменилось.

Советский средний класс стал сейчас “бывшим средним”: почти все опрошенные убеждены, что их жизненные стандарты резко упали и уже явно находятся ниже среднего уровня. Но представители массовых интеллигентских профессий, если им за сорок, не расположены менять ремесло - большинство из них держится за прежние рабочие места, хотя они приносят все меньше дохода, а немалая доля этих мест и вовсе превратилась сегодня в нечто виртуальное.

И.О. На взгляд западного человека, люди здесь слишком мало думают о будущем, не планируют свои семейные бюджеты, не экономят, не откладывают на старость, получают деньги - сразу тратят. Хорошо заработали - живут хорошо, хуже заработали - сразу начинают жить хуже.

Понятно, что причина тут, как правило, не в личной бесшабашности петербургских интеллигентов, а в том, что такое поведение им диктуют окружающие условия. Последние десять лет делать какие-либо накопления было довольно затруднительно. Государство и сегодня не может справиться с инфляцией, а значит, не обеспечивает и сохранность сбережений, крупнейшие частные банки имеют обыкновение лопаться, не забылась еще и эпоха пирамид.

Тем не менее, бытовые условия у преобладающего большинства из них остались прежними: те, у кого были отдельные квартиры, их сохранили и даже сделались их собственниками; не уменьшилась и доля владельцев загородных домов (в основном в садоводствах) или автомашин.

В Западной Европе даже довольно состоятельные люди чаще арендуют жилье, отдавая за него до трети и более заработка, чем владеют собственным домом или квартирой. Поэтому там серьезное падение доходов почти неизбежно влечет за собой переезд в квартиру классом пониже. Не принято на Западе и по 15 - 20 лет ездить на одной и той же автомашине.

А у нас получилось так, что формальные и неформальные социалистические льготы, сохранившиеся во множестве бытовых сфер, а равно и патриархальный ритм жизни, стали своего рода защитным навесом, который оградил обедневший старый средний класс от радикальной деградации всего жизненного уклада.

Мало того, по словам опрошенных, многие из них за последние пятнадцать лет делали довольно дорогие и несовместимые с формальным заработком покупки - от стиральной машины до автомобиля. Об источниках дополнительных доходов опрошенные дружно умалчивают, и они (доходы эти) остались своего рода загадкой для западных исследователей.

И.О. Если взять внешний фасад жизни, то он переменился мало. Люди живут в своих прежних квартирах, ходят на ту же работу, они одеты, не голодают. Другой вопрос, как люди организуют этот фасад. Способы достать деньги, чтобы это организовать, явно изменились.

Но несмотря даже на некоторые “неофициальные” достижения, общее старение материальной базы наших “бывших средних” сомнений не вызывает. Во многом они живут на старых запасах, накопленных еще при советской власти.

Сравнивая наших чиновников, ученых, инженеров или учителей с людьми сходных специальностей на Западе, мы видим, насколько изменился за последние пятнадцать лет разрыв между теми и теми, и конечно не в пользу наших. Европейские ровесники и коллеги наших “бывших средних” - это весьма и весьма благополучная группа населения. Их конкурентоспособность и социальная хватка, может быть, даже слишком велики: во многих странах, например в Германии, те, кому меньше сорока, жалуются, что профессионалы более зрелых лет настолько прочно закрепились на всех общественных позициях, что им, “молодым”, карьеру уже просто не сделать. Согласимся, что у нас дело обстоит почти точно наоборот. Собственно, в этом и заключается драма тех, кто 10 - 15 лет назад так страстно добивался перемен, добился их, а потом обнаружил, что лично ему эти перемены принесли социальный крах. Социологи смогли слегка приоткрыть пружины этой драмы.

И.О. Большинство из опрошенных за все постсоветские годы не смогли повысить свою квалификацию. Люди из среднего слоя на Западе за это время либо неоднократно повысили квалификацию, либо стали безработными.

Стоит отметить, что не только советский средний класс, но и большинство людей аналогичных профессий на Западе - государственные служащие, по-нашему - бюджетники. Поэтому особая ответственность за их профессиональную судьбу лежала и лежит на их нанимателях-властях.

И тут перед нами предстает оборотная сторона тех социалистических пережитков и общественной инертности, которые только что были аттестованы нами как “защитный навес”, за которым укрылся от ветра перемен наш старый средний класс. Теперь добавим, что тот же навес “защитил” средний класс и от модернизации.

Слабая и нерешительная российская власть 90-х годов ничего не сделала для того, чтобы переучить, переаттестовать, сократить в числе и материально обеспечить доставшихся ей бюджетников-интеллигентов. Вместо этого их предоставили самим себе, кое-как выплачивая жалованье, все больше похожее на пособие по нищете, и развращая никчемными “льготами”.

Впрочем, и сами бюджетники не очень ясно представляли себе, да и сейчас не представляют, чего требовать от государства (помимо механического увеличения зарплат, естественно). Наиболее внятны пожелания госчиновников.

И.О. Они жалуются больше всех. Их не устраивает порядок работы - мало платят, и при этом все время какие-то неожиданности, то и дело новые реформы, новые министры или новый мэр. Работа то и дело останавливается, а потом начинается по новым правилам. В то же время нет ощущения, что чиновники живут беднее других категорий опрошенных.

Социологи могут лишь зафиксировать справедливые жалобы бюрократов, буквально приговоренных к коррупции всеми условиями существования, но вряд ли исследователи в состоянии определить, какая доля из наших чиновников хотя бы в принципе, даже за высокое жалование, способна работать как европейские коллеги - честно, грамотно и по правилам.

Кое-кто из нашего старого среднего класса осуществил собственную программу модернизации, не дожидаясь напутствий от государства. Бизнесменами в этих поколениях стали немногие, но их роль в сохранении того, что выше было названо “внешним фасадом жизни”, вероятно, довольно высока.

И.О. Какой-то один член семьи зарабатывает реальные деньги в частном секторе или за границей. И это позволяет остальным получать символические деньги на старых рабочих местах.

Помимо этого, не все старые рабочие места превратились в фикцию. Умения части врачей, ученых, учителей находят спрос на современном петербургском рынке и обеспечивают сносный, а то и высокий заработок. Но все же для большинства “старых средних” самый очевидный источник реальных денег - это вторая работа.

По первому впечатлению, такая дополнительная занятость - признак прогресса, возможность плавно сменить виртуальный профессиональный статус на реальный и общественно полезный. На практике же оказывается, что социальных минусов тут не меньше, чем плюсов.

И.О. Их западным коллегам дополнительная занятость не свойственна - они слишком хорошо зарабатывают. Может быть, немецкий учитель еще подрабатывает по своей специальности, дает частные уроки, но заниматься, скажем, ремонтом квартир - это не принято. Вашим инженерам и учителям приходится подрабатывать самыми разными способами, но при этом в социальном смысле они консервируются и, как правило, держатся за прежний статус и прежние рабочие места, хотя они и приносят им меньше дохода, чем вторая работа.

Такая “вторая” работа, давая людям заработок и возможность делать что-то, имеющее рыночный спрос, с неизбежностью снижает их трудовое усердие на “первой”.

И.О. Дополнительная нагрузка - сама по себе тормоз, мешающий повысить квалификацию на основном месте работы. На этих старых рабочих местах интенсивность труда вряд ли выросла по сравнению с советским временем, когда женщины в рабочее время ходили по магазинам, а мужчины выпивали. Исключение составляют лишь те, кто перешел в частные фирмы. Какой-либо организованной государственной или муниципальной системы переподготовки абсолютно не ощущается.

Как видим, обстоятельства сложились так, что послесоветское десятилетие для большей части прежнего среднего класса оказалось временем упущенных возможностей. В итоге поколение сорока- пятидесятилетней интеллигенции стоит сейчас перед перспективой сойти с социальной сцены раньше возрастного срока - их квалификация стареет. И если оплата труда на прежних рабочих местах всерьез вырастет, то сегодня для многих из них это само по себе станет проблемой, ведь резко возрастет конкурентный напор молодежи.

И.О. Резюмируя наши беседы с этими людьми, мы пришли к вот какой ассоциации: они чувствуют себя как эмигранты в собственной стране. “Живем на острове”, - сказал нам один из них. Они чувствуют себя приезжими из прошлого, из страны, которой уже нет.