На вопросы "Новой Сибири" отвечает директор центра психотерапии "Транс" Алексей Дериев

Миф для врачей и наркомафии

ПОМНИТЕ, читатель, мы когда-то учили: "Жить в обществе и быть от него свободным нельзя". Мы и правда зависим: от кошки, которую нельзя надолго оставлять одну, до Аннушки, разлившей масло. Жизнь - цепь зависимостей. Наших. И от нас.

Директор центра психотерапии "Транс" Алексей Дериев считает, что моменты работы с психологической зависимостью от наркотиков наиболее сложны.

- Не бывает проблем с тем, чтобы снять физическую зависимость. Люди, употребляющие наркотики, сами знают, как это сделать: постепенно снизить дозу, может быть, попить вино, пиво. Сложность в том, что на какое-то время нарушается сон, человек переживает состояние, называемое ломкой. Но есть достаточно медикаментов, которые могут снять ломку, купировать абстинентный синдром, восстановить сон.

Терапия психической зависимости от наркотиков - вещь более тонкая. В отличие от алкоголя, выработать отвращение к наркотику невозможно.

Работа с психологической зависимостью сложна еще и потому, что в силу специфического воздействия наркотиков происходит, скажем так, внутреннее раздвоение личности: одна желает бросить, другая - продолжать. Специалист в основном работает с той ее частью, которая хочет бросить. Которой не надо ничего объяснять о вреде наркотиков. Она сама все прекрасно знает. Другое дело, какая часть личности (я не люблю слова "наркоман") потребителя наркотиков "включается" за пределами кабинета.

- Алексей, если нет гарантий в том, какая часть личности "включится" за пределами кабинета, то, значит, наркомания - диагноз фатальный. И тогда зачем лечение?

- Я не знаю, наркомания излечима или неизлечима. Так же, как и алкоголизм. Если подходить как к болезни, возможно, те изменения, которые произошли, - безвозвратны и сам диагноз - на всю жизнь. Если подходить не как к болезни, а как к проблеме потребления наркотиков или алкоголя, - проблему решить можно. Это я знаю точно.

Я знаю точно, как важно, работая с проблемой психической зависимости от наркотика, дать человеку несколько идей. Хотя бы такую: время может сжиматься, и человек когда-нибудь все равно перерастет свою проблему.

Клиенту я обычно говорю: "Я могу с тобой работать, если только знаю, что ты остановился. Если ты не уверен, поколись какое-то время. Непринципиально, когда начнем работать. Главное, чтобы ты остановился. Когда решишь, тогда начнем". Обычно это как-то его цепляет.

Мне важно, чтобы человек принял решение бросать. Может быть, я сейчас возлагаю большие надежды на технику интенсивной психотерапии: недирективный гипноз, холотропное дыхание. Думаю, что они в состоянии помочь любому, кто решает проблему расставания с нар-котиками.

- Любому?

- Мне было бы приятно, чтобы клиент разрешил свою проблему сейчас. При мне. Со мной. Но даже если это случится не сейчас, пусть поймет идею: он может бросить. И в своем результате он не обязан ни на кого ориентироваться. Кроме себя. Он не обязан носить чужие одежды и не обязан умирать, если кто-то умер от наркотиков. И не обязан снова начинать себя пичкать наркотиками, если кто-то начинает. Я говорю клиенту: "У тебя будет твой и только твой результат".

Конечно, и врачам, которые проводят терапию, и клиенту нужно отдавать себе отчет, что эта работа на первых порах очень непрочная. И если проверять ее на прочность... Но вот представьте себе хрупкую вазу ручной работы. Обычно ее берут не для того, чтобы устраивать ей проверки на прочность. Если относиться к ней бережно, ваза прослужит долго и доживет до антикварного возраста.

Повторюсь. Самый важный принцип терапии психологической зависимости от наркотика - чтобы человек мог перерасти: пожить какое-то время и вырасти из проблемы. Но в менталитете русского человека - надежда на быстрый результат, на чудо. К сожалению, чаще всего чудес ждут родственники наших клиентов.

...Ко мне прибежала мамаша. С ее сыном мы работали каждый месяц по три дня. Женщина сочла лечение неэффективным: "Это только выкачивание денег. Сын как употреблял наркотики, так и употребляет".

Разговариваю с парнем. Выяснилось, что за месяц наркотики были трижды. Когда приступали к терапии, он кололся трижды в день. Сын доволен результатом, хочет продолжить работу. Мать изменений не замечает. Пришлось сказать ей: "Если вы считаете, что употребление наркотиков три раза в месяц вместо трех раз на дню - катастрофа, тогда, действительно, нет смысла продолжать терапию. Оставайтесь ждать чудес. Я же считаю, что работа идет достаточно хорошо".

Да, наши люди настроены на быстрые результаты. И все-таки, слушая рекламу, обещающую исцеление за один день, за один час, нужно отдавать себе отчет, что это только реклама. Я не знаю, как скоро придет время длительной поддерживающей терапии. Но пока, к сожалению, волна наркомании растет быстрее волны подготовленных психологов и терапевтов, способных работать с людьми, длительно употребляющими наркотики.

- Родственников, которые нервно ждут быстрых результатов, можно понять. Как они реально могут помочь тем, кто прощается с наркотиками?

- В чем нужна "родственная поддержка"? В том, чтобы не строить иллюзий. Помнить, что человек делает очень серьезный шаг: ему много надо менять в своей жизни. Наркотики останавливают психологическое взросление. Человек застревает в том возрасте, когда началось потребление. А если учесть, что дети дегустируют наркотик в 12-13 лет, то... Двадцатилетний парень может сохранить интеллект, психологическую организацию на уровне подростка. Те же поведенческие реакции демонстрировать. Быть лживым. И очень важно, чтобы прекратилось вранье, чтобы две личности в одном человеке соединились в одну. Тогда проблема зависимости вполне решаема. Но проблема так и останется проблемой, если за желание ее решить будет выдаваться игра. Игра на уровне: "Я хороший мальчик. Я хорошая девочка. Я вам нужные слова скажу. Но как только контроль ослабите - побегу и уколюсь". Самая знаменитая из игр - "Попробуй меня останови".

Есть один интересный афоризм: "Для того чтобы помочь человеку бросить пить, нужно перестать помогать ему". То же самое и с наркотиком. Можно всю жизнь посвятить спасению своего заблудшего ребенка от "нехороших окружающих". Методично ходить и охранять, чтобы к нему никто не пришел, чтобы он никуда не зашел. Чтобы ребенка никто больше не соблазнил на наркотик. Но все-таки уместнее переложить эту часть проблемы с родительской головы на голову клиента. И пусть клиент знает: продолжать употреблять наркотик или перестать - это чисто его проблема. В конце концов родительские деньги и терпение могут кончиться. И они вправе сказать: "Дорогой, иди живи сам".

Когда в человеке заложена программа: "Если ты уколешься раз, у тебя снова возникнет зависимость", и он будет эту программу выполнять. Хорошо. Человек жил без наркотиков полтора года. А потом попробовал один раз. Почему вдруг он непременно обязан себе наркоманию восстанавливать? Почему нужно делать трагедию из двух-, трехдневного запоя, когда человек до этого год не пил? Срыв можно остановить, сказав: "Ты опять хочешь вернуться и все начать сначала? Ничего страшного, в принципе, не произошло. Такие срывы-проверки бывают. Но сейчас ты просто остановись. Опыт останавливаться у тебя есть. Что тебе нужно для этого?"

- Алексей, если один и тот же тип поведения может передаваться по наследству, то тогда почему в одной и той же семье вырастают личности, друг на друга не похожие?

- В одной и той же семье между детьми случается конкуренция. Лидер должен играть роль: "Я - хороший, я - надежда родителей". Аутсайдеру достается роль "плохиша". И если его низкую самооценку поднять, он может войти в роль основательно.

В семье моего клиента фамильной гордостью был старший брат. Он стал учителем, завучем школы. Младший очень хорошо вошел в роль спившегося человека. Мы с ним поговорили как раз на тему воспитания: "Ты собираешься выполнять инструкции и быть плохим, никчемным?" Сейчас этот человек иногда напивается, но восстанавливается сам.

Говорят, зависимость от алкоголя, например, передается по наследству. Но, может быть, "по наследству" из поколения в поколение передается одна и та же инструкция? Те наставления, которыми взрослые потчуют ребенка? Дети до 13 лет очень гипнабельны и буквально впитывают эти инструкции. И, общаясь с сыном или дочерью, очень важно проследить, чтобы словом "плохой" обозначились не его или ее личность, а поступок: "Ты хороший мальчик, но ты говоришь плохие слова". Ну а если мать постоянно вдалбливает мальчику: "Будешь пить - станешь как он", эта инструкция включится, как только человек первый раз попробует, к примеру, пиво. Он выпил, и значит, должен демонстрировать поведение пьяного родителя.

Лучше вставлять инструкции на тему: "Очень осторожно и бережно относись к тому, что будут предлагать пробовать". Милтон Эриксон, основатель недирективного гипноза, на детские вопросы: "Папа, что это такое?", отвечал: "А ты попробуй". И дети на подсознательном уровне очень осторожно относились ко всему тому, что им предлагали пробовать. В семье Эриксонов ни у кого не было проблем с алкоголем, наркоманией, курением.

- Как я вас поняла, можно перестать быть рабом наркотика? Это реально?

- Миф о том, что наркотик невозможно бросить, выгоден для тех, кто торгует наркотиками, и для тех, кто... лечит. Терапевт может сказать клиенту, прошедшему терапию: "Ты здоров, иди работай, живи. Поскорей забудь то, что происходило с тобой. И будь очень осторожен к тому, что будут предлагать пробовать". Терапевт может дать запрет, чтобы человек не поддерживал разговоры о наркотиках, не смотрел передачи о наркотиках, потому что они включают внутреннюю память в человеке, погружают в ТЕ воспоминания. Но терапевт может обронить другую фразу: "Через три месяца - вернись ко мне. Потому что наркомания неизлечима и на всю жизнь". Мама снова будет искать деньги на терапию.

Я хотел бы, чтобы читатели помнили: инструкции и прогнозы - это всего лишь слова. Всего лишь чье-то мнение. Я хотел бы, чтобы человек научился защищаться от плохих инструкций и плохих прогнозов. Выбирать хорошие. И пользоваться ими.

Татьяна БЕКИШЕВА, специально для "Новой Сибири"